Хироши Тада: о глубинном понимании айкидо
Интервью записано Стэнли Праниным 24 июля 2012 года
Оригинал опубликован в Aikido Journal.
Aikido Journal: Правильно ли я понимаю, что вы начали заниматься айкидо, когда поступили в университет Васеды?
Хироши Тада: Все верно, но из-за войны я не мог начать тренироваться в додзе до марта 1950 года.
AJ: Мне кажется, в университете вы также начинали заниматься каратэ, но позднее предпочли айкидо.
ХТ: На самом деле я не очень много занимался каратэ, хотя мастерская степень у меня есть. В начале я тренировался в обоих боевых искусствах, но позднее стал уделять все больше времени айкидо и на каратэ его просто не оставалось. Я не считаю, что какое-то из этих искусств лучше другого, скорее тут сыграло свою роль мое восхищение сэнсеем Морихеем Уэсибой. Я познакомился с ним еще будучи совсем мальчишкой – через моего отца.
В 1942 я был в Синкё (современный г.Чанчунь в Маньчжурии), но выступление Уэсибы-сэнсея на знаменитом 10-м юбилейном фестивале боевых искусств в университете Кенкоку я пропустил. Мой двоюродный брат, который на год старше меня, рассказывал, что это было потрясающее выступление. Нападающим приходилось очень несладко. Они не просто уходили на укеми после броска – ощущение было такое, как будто их ударил сильнейший разряд электричества.
AJ: В четвертом выпуске Aikido Tankyu (периодическое издание Айкикай Хомбу Додзе) вы признавались, что были потрясены необычным образом мышления Уэсибы-сэнсея.
ХТ: Когда я впервые пришел к нему в додзе, мне было 20 лет, а сэнсею 67 или около того, т.е. наша разница в возрасте составляла 47 лет. Но он легко отправлял меня на бросок, независимо от того, насколько сильно я атаковал. В этом смысле разницы в возрасте как будто и не существовало. Конечно, сейчас, с высоты моего опыта, мне это понятно.
В любом случае вокруг него была какая-то особая аура, он был наполнен энергией. Я был уверен, что встретил настоящего эксперта боевых искусств.
AJ: Вы вступили в Темпукай в то же время, что начали заниматься айкидо?
ХТ: Когда я пришел в Хомбу Додзе большинство занимавшихся там состояли либо в Темпукай, либо в Нисикай. Хотя, конечно, в то время занимающихся всего-то было человек 6-7. Среди них был Кейзо Йокояма и его младший брат Юсаку, оба – студенты университета Хитоцубаси. Юсаку в последние годы войны учился в военно-морской академии, а в университет поступил после окончания войны. Именно он привел меня в Темпукай и Итикукай. После этого другой человек обучал меня упражнениям, основанным на голодании. Эти практики, наряду с учением Морихея Уэсибы –сэнсея, и легли в основу моего обучения.
Меня пригласили в Темпукай в июне того же года, что я вступил в Айкикай. Сэнсей Темпу Накамура проводил ежемесячные занятия в здании Геккоден храма Гококудзи. Как и Айкикай, Темпукай не особенно афишировал свою деятельность, люди приходили туда по рекомендации. Я познакомился с Темпу-сэнсеем и, выслушав его, решил немедленно вступить в его общество.
Оригинал опубликован в Aikido Journal.
Aikido Journal: Правильно ли я понимаю, что вы начали заниматься айкидо, когда поступили в университет Васеды?
Хироши Тада: Все верно, но из-за войны я не мог начать тренироваться в додзе до марта 1950 года.
AJ: Мне кажется, в университете вы также начинали заниматься каратэ, но позднее предпочли айкидо.
ХТ: На самом деле я не очень много занимался каратэ, хотя мастерская степень у меня есть. В начале я тренировался в обоих боевых искусствах, но позднее стал уделять все больше времени айкидо и на каратэ его просто не оставалось. Я не считаю, что какое-то из этих искусств лучше другого, скорее тут сыграло свою роль мое восхищение сэнсеем Морихеем Уэсибой. Я познакомился с ним еще будучи совсем мальчишкой – через моего отца.
В 1942 я был в Синкё (современный г.Чанчунь в Маньчжурии), но выступление Уэсибы-сэнсея на знаменитом 10-м юбилейном фестивале боевых искусств в университете Кенкоку я пропустил. Мой двоюродный брат, который на год старше меня, рассказывал, что это было потрясающее выступление. Нападающим приходилось очень несладко. Они не просто уходили на укеми после броска – ощущение было такое, как будто их ударил сильнейший разряд электричества.
AJ: В четвертом выпуске Aikido Tankyu (периодическое издание Айкикай Хомбу Додзе) вы признавались, что были потрясены необычным образом мышления Уэсибы-сэнсея.
ХТ: Когда я впервые пришел к нему в додзе, мне было 20 лет, а сэнсею 67 или около того, т.е. наша разница в возрасте составляла 47 лет. Но он легко отправлял меня на бросок, независимо от того, насколько сильно я атаковал. В этом смысле разницы в возрасте как будто и не существовало. Конечно, сейчас, с высоты моего опыта, мне это понятно.
В любом случае вокруг него была какая-то особая аура, он был наполнен энергией. Я был уверен, что встретил настоящего эксперта боевых искусств.
AJ: Вы вступили в Темпукай в то же время, что начали заниматься айкидо?
ХТ: Когда я пришел в Хомбу Додзе большинство занимавшихся там состояли либо в Темпукай, либо в Нисикай. Хотя, конечно, в то время занимающихся всего-то было человек 6-7. Среди них был Кейзо Йокояма и его младший брат Юсаку, оба – студенты университета Хитоцубаси. Юсаку в последние годы войны учился в военно-морской академии, а в университет поступил после окончания войны. Именно он привел меня в Темпукай и Итикукай. После этого другой человек обучал меня упражнениям, основанным на голодании. Эти практики, наряду с учением Морихея Уэсибы –сэнсея, и легли в основу моего обучения.
Меня пригласили в Темпукай в июне того же года, что я вступил в Айкикай. Сэнсей Темпу Накамура проводил ежемесячные занятия в здании Геккоден храма Гококудзи. Как и Айкикай, Темпукай не особенно афишировал свою деятельность, люди приходили туда по рекомендации. Я познакомился с Темпу-сэнсеем и, выслушав его, решил немедленно вступить в его общество.
AJ: А сэнсеи Уэсиба и Темпу были знакомы между собой?
ХТ: Да. Это случилось до того, как я пришел в додзе, но мне кажется, они встречались однажды – благодаря отцу Тадаши Абе, который одновременно и состоял в Темпукай, и учился у Уэсибы-сэнсея. Первоначально Темпукай был известен как Тоицу Тецуйгаккай (Общество изучения объединения медицины и философии) и его основные усилия были направлены на объединение тела и духа. Я участвовал во многих экспериментах Темпу-сэнсея, так что я знал о нем довольно много.
AJ: Как долго вы оставались активным членом Темпукай?
ХТ: До тех пор, пока не уехал в Европу в октябре 1964. Темпу-сэнсей скончался в декабре 1968. На протяжении тех шести лет, что я провел в Европе, Морихей Уэсиба-сэнсей, Темпу-сэнсей и мой собственный дед – все ушли в мир иной.
AJ: Я слышал, что Темпу-сэнсей был мастером меча…
ХТ: Да, он был мастером в Зуйхен-рю баттодзюцу. Он составил свое имя из китайских иероглифов «тен» и «пу», которые использовались для обозначения формы «небесный ветер» в Зуйхен-рю – техники, в которой он был особенно хорош. Темпу-сэнсей был потомком лорда Тачибана, даймё (элита класса самураев) в Янагаве. Боевые искусства были настолько популярны в Янагаве, что она стояла в одном ряду с кланом префектуры Сага с острова Кюсю, воспетом в Хагакурэ (классический текст о бусидо, кодексе чести самурая, записанный со слов Ямамото Цунетомо в 1716 году). То, о чем говорил Темпу-сэнсей, было очень специфично, ибо являлось скорее результатом его непосредственного опыта, чем теоретических размышлений. С Уэсибой-сэнсеем было так же. Идеи, рожденные в результате мыслительного процесса, не обладают и близко той же притягательной силой для людей.
AJ: Не могли бы вы рассказать нам про Итикукай?
ХТ: Человек по имени Тецую Огура был одним из последних учидеши Тешу Ямаоки. Во время периода Тайсё (1925-1926) студенты и последователи Огуры вместе с членами гребного клуба Токийского Императорского университета (современный Университет Токио) создали сообщество, которое практиковало мисоги (аскезу и ритуальное очищение). Руководил сообществом Масатетсу Иноэ. По началу они собирались 19 числа каждого месяца – в честь дня смерти Тешу Ямаоки 19 июля. Именно поэтому сообщество получило название Итикукай (от японских слов «ити» и «ку», обозначающих 1 и 9, т.е. 19, соответственно).
Когда я попал к ним, эти встречи происходили в старом додзе периода Тайсё в Ногата-мати, Накано. С четверга по воскресенье мы сидели в сейдза по 10 часов в день и повторяли отрывок из норито (синтоистская молитва), стараясь вложить в это пение всю душу. Это было похоже на повторение мантры. Пройдя такую процедуру инициации, вы становились полноправным членом сообщества и могли посещать его встречи раз в месяц по воскресеньям. Там мы делали еще одно упражнение, которое называлось итиман-барай и заключалось в том, что вам нужно было позвонить в ручной колокольчик десять тысяч раз. Звук колокольчика становился четким и резким только тогда, когда движения руки становились полностью автоматическими. Многие из моих сегодняшних учеников айкидо, достигших высокого уровня, повторяют это упражнение.
AJ: А занимались ли вы с мечом или дзе?
ХТ: В свое время О’Сэнсей очень раздражался, когда ученики пытались заниматься в додзе с мечом или дзе, и напрямую запрещал это делать. Но позднее он начал преподавать работу с оружием.
Еще ребенком я упражнялся в японской стрельбе из лука, что составляет традицию в моей семье. В начале старшей школы я также занимался немного кендо. В то время еще шла война, поэтому занятия носили совсем не спортивный характер. После того, как я стал заниматься айкидо, я тренировался наносить удары мечом на дереве рядом с моим домом.
Очень важно, чтобы тренировки были персонализированными, вне зависимости от того, чем вы занимаетесь. Нужно создать свою собственную программу, даже если речь идет о беге. Когда мне было 20 и даже 30 лет, каждое утро я вставал в 5:30 и начинал день с 15-километровой пробежки. После этого я шел домой, чтобы потренироваться наносить удары бокеном по связке прутьев. В те времена дома в Джиюгаоке стояли гораздо дальше друг от друга, поэтому я мог шуметь так сильно, как мне нравилось. Я тренировался по методу Джиген-рю, который перенял у О’Сэнсея в Иваме. Говорят, что в старые времена воины Сатсума (на о.Кюсю) ежедневно наносили 10 000 ударов мечом по охапке хвороста. Но у меня получалось максимум 500. Сначала после таких упражнений мои руки немели, но со временем я научился без проблем наносить удары даже по крепкому дереву. По такому же методу я учил своих студентов в университетах Васеды и Гакушуин. Мне кажется, это одна из лучших тренировочных методик в айкидо.
Разумеется, тут совсем не нужна грубая физическая сила. Просто держите бокен – или даже просто подходящую палку – мягко и зажимайте его мизинцем и безымянным пальцем в момент удара. Скорость и работа пальцев нарабатываются со временем естественным образом. Такая мягкая практика очень важна, потому что, если заниматься, прилагая много усилий, постоянно, то вы так же будете работать и в бросковых техниках и в болевых удержаниях, а это может быть опасно.
К несчастью, ограниченное пространство современных додзе редко позволяет подобную практику. Мне бы хотелось это поменять, чтобы она стала более распространенной.
То, что я описал выше, это только один из элементов тренировки – постановка удара. Однако не менее важны для тренировок работа ног, движение рук и развитие ки через практику кокюхо.
AJ: Вы изучали то, как работает Морихей-сэнсей и разрабатывали свои подходы к тренировке, основываясь на увиденном?
ХТ: Да, я считаю очень важным внимательно наблюдать за тем, как тренируется ваш учитель, и тщательно изучить его подход. В противном случае вы можете прийти к поспешным ошибочным заключениям и тратить время на бессмысленную, а то и вредную практику. В любом случае время от времени полезно анализировать то, чему научил вас ваш сэнсей, и раскладывать это на базовые составляющие; потом вы повторяете это снова и снова – до тех пор, пока не освоите в совершенстве. Таким образом и формируется ваш собственный способ тренировки.
ХТ: Да. Это случилось до того, как я пришел в додзе, но мне кажется, они встречались однажды – благодаря отцу Тадаши Абе, который одновременно и состоял в Темпукай, и учился у Уэсибы-сэнсея. Первоначально Темпукай был известен как Тоицу Тецуйгаккай (Общество изучения объединения медицины и философии) и его основные усилия были направлены на объединение тела и духа. Я участвовал во многих экспериментах Темпу-сэнсея, так что я знал о нем довольно много.
AJ: Как долго вы оставались активным членом Темпукай?
ХТ: До тех пор, пока не уехал в Европу в октябре 1964. Темпу-сэнсей скончался в декабре 1968. На протяжении тех шести лет, что я провел в Европе, Морихей Уэсиба-сэнсей, Темпу-сэнсей и мой собственный дед – все ушли в мир иной.
AJ: Я слышал, что Темпу-сэнсей был мастером меча…
ХТ: Да, он был мастером в Зуйхен-рю баттодзюцу. Он составил свое имя из китайских иероглифов «тен» и «пу», которые использовались для обозначения формы «небесный ветер» в Зуйхен-рю – техники, в которой он был особенно хорош. Темпу-сэнсей был потомком лорда Тачибана, даймё (элита класса самураев) в Янагаве. Боевые искусства были настолько популярны в Янагаве, что она стояла в одном ряду с кланом префектуры Сага с острова Кюсю, воспетом в Хагакурэ (классический текст о бусидо, кодексе чести самурая, записанный со слов Ямамото Цунетомо в 1716 году). То, о чем говорил Темпу-сэнсей, было очень специфично, ибо являлось скорее результатом его непосредственного опыта, чем теоретических размышлений. С Уэсибой-сэнсеем было так же. Идеи, рожденные в результате мыслительного процесса, не обладают и близко той же притягательной силой для людей.
AJ: Не могли бы вы рассказать нам про Итикукай?
ХТ: Человек по имени Тецую Огура был одним из последних учидеши Тешу Ямаоки. Во время периода Тайсё (1925-1926) студенты и последователи Огуры вместе с членами гребного клуба Токийского Императорского университета (современный Университет Токио) создали сообщество, которое практиковало мисоги (аскезу и ритуальное очищение). Руководил сообществом Масатетсу Иноэ. По началу они собирались 19 числа каждого месяца – в честь дня смерти Тешу Ямаоки 19 июля. Именно поэтому сообщество получило название Итикукай (от японских слов «ити» и «ку», обозначающих 1 и 9, т.е. 19, соответственно).
Когда я попал к ним, эти встречи происходили в старом додзе периода Тайсё в Ногата-мати, Накано. С четверга по воскресенье мы сидели в сейдза по 10 часов в день и повторяли отрывок из норито (синтоистская молитва), стараясь вложить в это пение всю душу. Это было похоже на повторение мантры. Пройдя такую процедуру инициации, вы становились полноправным членом сообщества и могли посещать его встречи раз в месяц по воскресеньям. Там мы делали еще одно упражнение, которое называлось итиман-барай и заключалось в том, что вам нужно было позвонить в ручной колокольчик десять тысяч раз. Звук колокольчика становился четким и резким только тогда, когда движения руки становились полностью автоматическими. Многие из моих сегодняшних учеников айкидо, достигших высокого уровня, повторяют это упражнение.
AJ: А занимались ли вы с мечом или дзе?
ХТ: В свое время О’Сэнсей очень раздражался, когда ученики пытались заниматься в додзе с мечом или дзе, и напрямую запрещал это делать. Но позднее он начал преподавать работу с оружием.
Еще ребенком я упражнялся в японской стрельбе из лука, что составляет традицию в моей семье. В начале старшей школы я также занимался немного кендо. В то время еще шла война, поэтому занятия носили совсем не спортивный характер. После того, как я стал заниматься айкидо, я тренировался наносить удары мечом на дереве рядом с моим домом.
Очень важно, чтобы тренировки были персонализированными, вне зависимости от того, чем вы занимаетесь. Нужно создать свою собственную программу, даже если речь идет о беге. Когда мне было 20 и даже 30 лет, каждое утро я вставал в 5:30 и начинал день с 15-километровой пробежки. После этого я шел домой, чтобы потренироваться наносить удары бокеном по связке прутьев. В те времена дома в Джиюгаоке стояли гораздо дальше друг от друга, поэтому я мог шуметь так сильно, как мне нравилось. Я тренировался по методу Джиген-рю, который перенял у О’Сэнсея в Иваме. Говорят, что в старые времена воины Сатсума (на о.Кюсю) ежедневно наносили 10 000 ударов мечом по охапке хвороста. Но у меня получалось максимум 500. Сначала после таких упражнений мои руки немели, но со временем я научился без проблем наносить удары даже по крепкому дереву. По такому же методу я учил своих студентов в университетах Васеды и Гакушуин. Мне кажется, это одна из лучших тренировочных методик в айкидо.
Разумеется, тут совсем не нужна грубая физическая сила. Просто держите бокен – или даже просто подходящую палку – мягко и зажимайте его мизинцем и безымянным пальцем в момент удара. Скорость и работа пальцев нарабатываются со временем естественным образом. Такая мягкая практика очень важна, потому что, если заниматься, прилагая много усилий, постоянно, то вы так же будете работать и в бросковых техниках и в болевых удержаниях, а это может быть опасно.
К несчастью, ограниченное пространство современных додзе редко позволяет подобную практику. Мне бы хотелось это поменять, чтобы она стала более распространенной.
То, что я описал выше, это только один из элементов тренировки – постановка удара. Однако не менее важны для тренировок работа ног, движение рук и развитие ки через практику кокюхо.
AJ: Вы изучали то, как работает Морихей-сэнсей и разрабатывали свои подходы к тренировке, основываясь на увиденном?
ХТ: Да, я считаю очень важным внимательно наблюдать за тем, как тренируется ваш учитель, и тщательно изучить его подход. В противном случае вы можете прийти к поспешным ошибочным заключениям и тратить время на бессмысленную, а то и вредную практику. В любом случае время от времени полезно анализировать то, чему научил вас ваш сэнсей, и раскладывать это на базовые составляющие; потом вы повторяете это снова и снова – до тех пор, пока не освоите в совершенстве. Таким образом и формируется ваш собственный способ тренировки.
Я уверен, что если вы хотите добиться мастерства в том, чем занимаетесь, - неважно, единоборства это, спорт, искусство или что-то еще – важно заниматься этим не менее 2 000 часов в год, пока вам 20-30 лет. Это означает 5-6 часов в день. И тут многое зависит от личности, но, вероятно, большую часть времени вы проведете в самостоятельных тренировках. После того, как вы освоили что-то самостоятельно, вы можете прийти в додзе, чтобы проверить себя, посмотреть, как это работает, и попрактиковаться.
Использование дерева в качестве вашего партнера по айкидо – очень неплохой способ для наработки силы удара, потому что вы без проблем можете бить гораздо сильнее, чем делали бы это, если бы практиковались с другим человеком. Бездумно использовать силу в работе с партнером недопустимо, вы должны использовать тренировки с человеком для того, чтобы выучить четкие, безупречно чистые линии движений.
AJ: А говорил ли с вами Уэсиба-сэнсей о дайто-рю или Онисабуро Дегучи?
ХТ: Уэсиба-сэнсей всегда очень уважительно говорил о своих учителях, включая Сокаку Такеда-сэнсея и преподобного Онисабуро Дегучи. Одна мысль, которую я очень четко помню из его рассказов про Дайто-рю, это то, что он считал их метод обучения просто отличным. После занятий О’Сэнсей часто возвращался в додзе, чтобы поговорить с нами о разных вещах.
AJ: Уверен, что Уэсиба-сэнсей говорил о религии, в частности об Омото…
ХТ: Да, и иногда я точно понимал, о чем он говорит, а в другие моменты его высказывания озадачивали меня. Но он также всегда говорил нам следующее: «Это просто мой способ выражать мысли; мне бы хотелось, чтобы вы поняли суть того, о чем я говорю, исследовали это и передали дальше теми словами, которые будут сообразны времени».
Айкидо несет человечеству гораздо больше, чем люди обычно осознают, даже когда вы смотрите на него с позиции такого человека, как я, который специализируется на этом искусстве. В 1952, когда я закончил университет, мои друзья были крайне удивлены моим решением развиваться дальше в айкидо – вероятно, потому что прошло еще так мало времени с окончания войны. Однако для меня айкидо Уэсибы-сэнсея воплощало саму сущность японской культуры и мне казалось, что оно может сыграть значительную роль для будущего моей страны.
В реальности айкидо стало развиваться в Европе даже быстрее, чем в Японии. Тем не менее, при старте с чистого листа и в совершенно чуждых культурных реалиях, для развития айкидо было очень важно понимать, что представляет собой это боевое искусство и каковы основные цели тренировки. Без этого было бы похоже на то, что мы на ходу запрыгиваем в поезд, не зная, куда он идет. Другими словами, важно сразу направлять практику айкидо в нужное русло. И в том, что касается методов обучения, совершенно нереально тренировать людей, которые приходят к вам 2-3 раза в неделю так же, как тренируются те, кто уделяет занятиям по несколько часов каждый день. Достаточно того, что люди погружались в тренировки на том уровне, который был приемлем для них с учетом их стиля жизни. Тем не менее, те, кто хочет стать настоящим мастером и глубоко исследовать искусство айкидо, должны с самого начала понимать, в каком направлении они движутся и как им добраться до точки назначения.
Я не могу сказать, что какие-то методы подготовки однозначно хороши или плохи. Большинство людей, занимающихся боевыми искусствами, едва ли имеют право критиковать технику других, ибо тот, кто кажется слабым, может на поверку оказаться необычайно сильным.
AJ: Не могли бы вы описать свою организацию в Италии?
ХТ: Формальное название Айкикай в Италии – Ассоциация традиционной японской культуры. И она признана официальной организацией итальянским министерством культуры. В соответствии с наименованием, айкидо в ассоциации практикуется как элемент традиционной японской культуры. Очевидно, что то, чем они занимаются, имеет мало общего со спортом. Мне кажется, что японцам, постоянно проживающим в Японии, может быть сложно осознать эту ситуацию. Иными словами, они практикуют айкидо как способ «динамической медитации». В Италии, Швейцарии, Германии фраза «развитие ки» чаще всего используется в оригинале, на японском – ки но ренма.
Конечно, не все ученики европейских додзе думают именно так. Кто-то приходит для того, чтобы стать сильнее и чувствовать себя увереннее в поединке; другие – в погоне за здоровым образом жизни; третьи просто получают удовольствие от того, что могут освоить элемент новой культуры. Молодые люди, которые приходят в айкидо, чтобы впоследствии стать тренерами, должны учитывать все эти разнообразные мотивации при подготовке.
Современные японские боевые искусства вообще представляют собой особый случай. Хотя они и включаются в понятие «будо», на самом деле они стали входить в систему обучения в период Мэйдзи (1868-1912). Предполагается, что они олицетворяют дух традиционной Японии, однако на практике зачастую некоторые духовные аспекты опускаются.
Период Мэйдзи, более 100 лет назад, считается расцветом западной цивилизации в Японии; но это как раз то время, когда восточные практики начали набирать популярность в Европе и США, параллельно с исследованием бессознательного и вниманием к внутреннему миру человека. Эти течения развивались на протяжении многих лет и после войны получили известность в форме психиатрической медицины и терапевтических исследований. Совершенно противоположным образом, в Японии укоренился подход «довольно азиатского, добро пожаловать все европейское» - небесспорный тренд, который продолжается в ряде случаев до сих пор, и, вероятно, объясняет, почему так мало японцев понимают сущность айкидо.
И все же, когда я занимаюсь за рубежом, я чувствую, что есть определенные аспекты практики, которые понятны только японцам. Не методы подготовки, а некие более общие вещи. Японский способ выражать мысли словами или японский ритм жизни – это что-то, что может прочувствовать только человек, который живет в Японии. Другими примерами являются театр Кабуки или танец Нох. Я верю, что понимаю их только потому, что жил в Японии.
Я уверен, что практика айкидо в Европе примет форму, подходящую европейцам. А если различаются язык, способ мышления, образы – неизбежно будут различаться и стойки и перемещения.
Если вы думаете о красном цвете, то ваше движение тоже будет «красным». Настолько велико влияние нашего мозга на тело. Это тончайшие нюансы, которые можно распознать лишь при тщательном изучении.
AJ: Сэнсей, кажется, вы вобрали в себя идеи айкидо настолько, что они проникли в ваше мышление и ваши движения, в ваше тело и в ваш ежедневный уклад, как в додзе, так и за его пределами. Расскажите нам что-то о том, как организован ваш быт, например, о диете…
ХТ: В университете я был вегетарианцем. Я также время от времени практиковал голодание и прочую аскезу. В моем нынешнем возрасте это тяжеловато для меня, поэтому я выбрал диету, состоящую из цельнозернового хлеба, гречневой лапши и овощей с добавлением водорослей, рыбы или морепродуктов.
Я не пью алкоголь, за исключением особых случаев, таких как фестивали или студенческие вечеринки. И я не курю. У вас не получится качественно сделать кокюхо, если вы курите, а также вы не так тонко будете воспринимать все пять чувств. Вы теряете возможность воспринимать микроскопические нюансы. А если вы не понимаете этих нюансов, вы многое теряете в ощущениях от каждодневной жизни. Это сложно осознать в условиях обычной жизни, но оно становится гораздо очевиднее в ситуациях, когда все чувства обострены до предела, например, на выходе из 3-недельного поста. А ежедневное употребление алкоголя не позволяет достичь полной ясности сознания, независимо от того, насколько сильно вы стараетесь.
Использование дерева в качестве вашего партнера по айкидо – очень неплохой способ для наработки силы удара, потому что вы без проблем можете бить гораздо сильнее, чем делали бы это, если бы практиковались с другим человеком. Бездумно использовать силу в работе с партнером недопустимо, вы должны использовать тренировки с человеком для того, чтобы выучить четкие, безупречно чистые линии движений.
AJ: А говорил ли с вами Уэсиба-сэнсей о дайто-рю или Онисабуро Дегучи?
ХТ: Уэсиба-сэнсей всегда очень уважительно говорил о своих учителях, включая Сокаку Такеда-сэнсея и преподобного Онисабуро Дегучи. Одна мысль, которую я очень четко помню из его рассказов про Дайто-рю, это то, что он считал их метод обучения просто отличным. После занятий О’Сэнсей часто возвращался в додзе, чтобы поговорить с нами о разных вещах.
AJ: Уверен, что Уэсиба-сэнсей говорил о религии, в частности об Омото…
ХТ: Да, и иногда я точно понимал, о чем он говорит, а в другие моменты его высказывания озадачивали меня. Но он также всегда говорил нам следующее: «Это просто мой способ выражать мысли; мне бы хотелось, чтобы вы поняли суть того, о чем я говорю, исследовали это и передали дальше теми словами, которые будут сообразны времени».
Айкидо несет человечеству гораздо больше, чем люди обычно осознают, даже когда вы смотрите на него с позиции такого человека, как я, который специализируется на этом искусстве. В 1952, когда я закончил университет, мои друзья были крайне удивлены моим решением развиваться дальше в айкидо – вероятно, потому что прошло еще так мало времени с окончания войны. Однако для меня айкидо Уэсибы-сэнсея воплощало саму сущность японской культуры и мне казалось, что оно может сыграть значительную роль для будущего моей страны.
В реальности айкидо стало развиваться в Европе даже быстрее, чем в Японии. Тем не менее, при старте с чистого листа и в совершенно чуждых культурных реалиях, для развития айкидо было очень важно понимать, что представляет собой это боевое искусство и каковы основные цели тренировки. Без этого было бы похоже на то, что мы на ходу запрыгиваем в поезд, не зная, куда он идет. Другими словами, важно сразу направлять практику айкидо в нужное русло. И в том, что касается методов обучения, совершенно нереально тренировать людей, которые приходят к вам 2-3 раза в неделю так же, как тренируются те, кто уделяет занятиям по несколько часов каждый день. Достаточно того, что люди погружались в тренировки на том уровне, который был приемлем для них с учетом их стиля жизни. Тем не менее, те, кто хочет стать настоящим мастером и глубоко исследовать искусство айкидо, должны с самого начала понимать, в каком направлении они движутся и как им добраться до точки назначения.
Я не могу сказать, что какие-то методы подготовки однозначно хороши или плохи. Большинство людей, занимающихся боевыми искусствами, едва ли имеют право критиковать технику других, ибо тот, кто кажется слабым, может на поверку оказаться необычайно сильным.
AJ: Не могли бы вы описать свою организацию в Италии?
ХТ: Формальное название Айкикай в Италии – Ассоциация традиционной японской культуры. И она признана официальной организацией итальянским министерством культуры. В соответствии с наименованием, айкидо в ассоциации практикуется как элемент традиционной японской культуры. Очевидно, что то, чем они занимаются, имеет мало общего со спортом. Мне кажется, что японцам, постоянно проживающим в Японии, может быть сложно осознать эту ситуацию. Иными словами, они практикуют айкидо как способ «динамической медитации». В Италии, Швейцарии, Германии фраза «развитие ки» чаще всего используется в оригинале, на японском – ки но ренма.
Конечно, не все ученики европейских додзе думают именно так. Кто-то приходит для того, чтобы стать сильнее и чувствовать себя увереннее в поединке; другие – в погоне за здоровым образом жизни; третьи просто получают удовольствие от того, что могут освоить элемент новой культуры. Молодые люди, которые приходят в айкидо, чтобы впоследствии стать тренерами, должны учитывать все эти разнообразные мотивации при подготовке.
Современные японские боевые искусства вообще представляют собой особый случай. Хотя они и включаются в понятие «будо», на самом деле они стали входить в систему обучения в период Мэйдзи (1868-1912). Предполагается, что они олицетворяют дух традиционной Японии, однако на практике зачастую некоторые духовные аспекты опускаются.
Период Мэйдзи, более 100 лет назад, считается расцветом западной цивилизации в Японии; но это как раз то время, когда восточные практики начали набирать популярность в Европе и США, параллельно с исследованием бессознательного и вниманием к внутреннему миру человека. Эти течения развивались на протяжении многих лет и после войны получили известность в форме психиатрической медицины и терапевтических исследований. Совершенно противоположным образом, в Японии укоренился подход «довольно азиатского, добро пожаловать все европейское» - небесспорный тренд, который продолжается в ряде случаев до сих пор, и, вероятно, объясняет, почему так мало японцев понимают сущность айкидо.
И все же, когда я занимаюсь за рубежом, я чувствую, что есть определенные аспекты практики, которые понятны только японцам. Не методы подготовки, а некие более общие вещи. Японский способ выражать мысли словами или японский ритм жизни – это что-то, что может прочувствовать только человек, который живет в Японии. Другими примерами являются театр Кабуки или танец Нох. Я верю, что понимаю их только потому, что жил в Японии.
Я уверен, что практика айкидо в Европе примет форму, подходящую европейцам. А если различаются язык, способ мышления, образы – неизбежно будут различаться и стойки и перемещения.
Если вы думаете о красном цвете, то ваше движение тоже будет «красным». Настолько велико влияние нашего мозга на тело. Это тончайшие нюансы, которые можно распознать лишь при тщательном изучении.
AJ: Сэнсей, кажется, вы вобрали в себя идеи айкидо настолько, что они проникли в ваше мышление и ваши движения, в ваше тело и в ваш ежедневный уклад, как в додзе, так и за его пределами. Расскажите нам что-то о том, как организован ваш быт, например, о диете…
ХТ: В университете я был вегетарианцем. Я также время от времени практиковал голодание и прочую аскезу. В моем нынешнем возрасте это тяжеловато для меня, поэтому я выбрал диету, состоящую из цельнозернового хлеба, гречневой лапши и овощей с добавлением водорослей, рыбы или морепродуктов.
Я не пью алкоголь, за исключением особых случаев, таких как фестивали или студенческие вечеринки. И я не курю. У вас не получится качественно сделать кокюхо, если вы курите, а также вы не так тонко будете воспринимать все пять чувств. Вы теряете возможность воспринимать микроскопические нюансы. А если вы не понимаете этих нюансов, вы многое теряете в ощущениях от каждодневной жизни. Это сложно осознать в условиях обычной жизни, но оно становится гораздо очевиднее в ситуациях, когда все чувства обострены до предела, например, на выходе из 3-недельного поста. А ежедневное употребление алкоголя не позволяет достичь полной ясности сознания, независимо от того, насколько сильно вы стараетесь.
Есть также можно разными способами. Можно сказать, что мы поглощаем энергию ки вселенной вместе с пищей. Поэтому следует считать, что принимать пищу и воду так же важно, как вдыхать энергию вселенной. Мне кажется очень важным есть с тем же чувством, как это делал О’Сэнсей, когда складывал руки в благодарности до и после каждого приема пищи.
AJ: Вы упоминали сэнсея Тешу Ямаоку. Он вел весьма экстремальный образ жизни в некотором роде…
ХТ: О Тешу Ямаоке ходит множество историй. Например, те, что рассказывают, будто бы он однажды съел несколько десятков манджу (клецки из рисовой муки с начинкой из сладкой фасоли) и сваренных вкрутую яиц. Такие байки часто рассказывают о героях прошлых времен. Вероятно, те просто не очень заботились о том, что ели…
До начала периода Мэйдзи японцы осваивали кокюхо и развивали ки через жесткую дисциплину, которую начинали прививать с раннего детства. В этом отношении сейчас японцы совсем другие, чем были тогда. Я говорю о той дисциплине, что начинается с рождения, о том, как обучают детей и обустраивают семейную жизнь. То же самое есть и в европейской традиции: когда детей приводят в церковь, несмотря на их очевидную неспособность понять суть этого опыта. Но таким образом воспитание начинается с самого раннего детства. Такой опыт, я думаю, и закладывает основы личности. В довоенной Японии патриотизм, заложенный в кодексе самурая, был сродни европейскому религиозному воспитанию. Сейчас его больше нет, но ничего не пришло на замену. Я думаю, что, возможно, айкидо достаточно сильно, чтобы взять на себя эту роль.
AJ: Сэнсей, вы писали однажды, что в тренировках важен научный подход…
ХТ: Ну, в определенном смысле, человеческое тело – это физический объект, а потому движения нашего тела должны быть рациональны и подчинены науке. Будо включает тренировки простых вещей: как правильно сидеть, стоять, как перемещаться и проявлять должную осмотрительность. Особенное внимание уделяется перемещениям, переносу веса и восстановлению равновесия для проведения техник. Конечно, существуют определенные принципы, которые управляют всем этим, их необходимо понимать и использовать в обучении.
Задача учителя – передать эти принципы ученикам, однако это бывает сложно сделать через логические объяснения. Наилучшим образом студенты усваивают эти принципы через работу тела, постепенно, практически не осознавая этого. Поэтому О’Сэнсей никогда не давал пояснений к своим техникам. Все объяснения остаются в ушах. Поэтому просто продолжение тренировок с максимальной отдачей – это и есть лучший способ освоения техник. Совершенно непродуктивно думать, что вы не можете делать что-то, чего не пробовали раньше, потому что «еще не выучили это». «Научный» подход означает следование определенному набору принципов. Поэтому даже если вы пытаетесь сделать что-то, чего не делали никогда в жизни, не стоит оправдываться, что вы не можете оттого, что еще не выучили.
Поскольку способы атаки в додзе предопределены, тело может не отреагировать правильно, если вас вдруг атакуют иначе.
О’Сэнсей всегда учил, например, что шомен учи – это любой вид атаки, когда сила противника направлена по прямой спереди: это может быть удар копьем, мечом, ножом, а не только ребром ладони. И вы должны помнить обо всех этих вариантах, когда тренируетесь. А это значит обращать внимание на то, как ваше тело реагирует в любой из этих ситуаций и как вы выстраиваете линии перемещений и адаптируетесь. Более того, вы должны обладать особой энергией, чтобы создавать атмосферу, в которой всем было бы комфортно тренироваться и все были бы мотивированы на занятие. Мотивирование людей в додзе требует особой силы кокю.
AJ: Я слышал, что еще в довоенный период и позднее, в Иваме, при исполнении сувари вадза икке, одной из основополагающих техник айкидо, Уэсиба-сэнсей не давал оппоненту даже шанса атаковать, а сам начинал прием с посыла собственного ки…
AJ: Вы упоминали сэнсея Тешу Ямаоку. Он вел весьма экстремальный образ жизни в некотором роде…
ХТ: О Тешу Ямаоке ходит множество историй. Например, те, что рассказывают, будто бы он однажды съел несколько десятков манджу (клецки из рисовой муки с начинкой из сладкой фасоли) и сваренных вкрутую яиц. Такие байки часто рассказывают о героях прошлых времен. Вероятно, те просто не очень заботились о том, что ели…
До начала периода Мэйдзи японцы осваивали кокюхо и развивали ки через жесткую дисциплину, которую начинали прививать с раннего детства. В этом отношении сейчас японцы совсем другие, чем были тогда. Я говорю о той дисциплине, что начинается с рождения, о том, как обучают детей и обустраивают семейную жизнь. То же самое есть и в европейской традиции: когда детей приводят в церковь, несмотря на их очевидную неспособность понять суть этого опыта. Но таким образом воспитание начинается с самого раннего детства. Такой опыт, я думаю, и закладывает основы личности. В довоенной Японии патриотизм, заложенный в кодексе самурая, был сродни европейскому религиозному воспитанию. Сейчас его больше нет, но ничего не пришло на замену. Я думаю, что, возможно, айкидо достаточно сильно, чтобы взять на себя эту роль.
AJ: Сэнсей, вы писали однажды, что в тренировках важен научный подход…
ХТ: Ну, в определенном смысле, человеческое тело – это физический объект, а потому движения нашего тела должны быть рациональны и подчинены науке. Будо включает тренировки простых вещей: как правильно сидеть, стоять, как перемещаться и проявлять должную осмотрительность. Особенное внимание уделяется перемещениям, переносу веса и восстановлению равновесия для проведения техник. Конечно, существуют определенные принципы, которые управляют всем этим, их необходимо понимать и использовать в обучении.
Задача учителя – передать эти принципы ученикам, однако это бывает сложно сделать через логические объяснения. Наилучшим образом студенты усваивают эти принципы через работу тела, постепенно, практически не осознавая этого. Поэтому О’Сэнсей никогда не давал пояснений к своим техникам. Все объяснения остаются в ушах. Поэтому просто продолжение тренировок с максимальной отдачей – это и есть лучший способ освоения техник. Совершенно непродуктивно думать, что вы не можете делать что-то, чего не пробовали раньше, потому что «еще не выучили это». «Научный» подход означает следование определенному набору принципов. Поэтому даже если вы пытаетесь сделать что-то, чего не делали никогда в жизни, не стоит оправдываться, что вы не можете оттого, что еще не выучили.
Поскольку способы атаки в додзе предопределены, тело может не отреагировать правильно, если вас вдруг атакуют иначе.
О’Сэнсей всегда учил, например, что шомен учи – это любой вид атаки, когда сила противника направлена по прямой спереди: это может быть удар копьем, мечом, ножом, а не только ребром ладони. И вы должны помнить обо всех этих вариантах, когда тренируетесь. А это значит обращать внимание на то, как ваше тело реагирует в любой из этих ситуаций и как вы выстраиваете линии перемещений и адаптируетесь. Более того, вы должны обладать особой энергией, чтобы создавать атмосферу, в которой всем было бы комфортно тренироваться и все были бы мотивированы на занятие. Мотивирование людей в додзе требует особой силы кокю.
AJ: Я слышал, что еще в довоенный период и позднее, в Иваме, при исполнении сувари вадза икке, одной из основополагающих техник айкидо, Уэсиба-сэнсей не давал оппоненту даже шанса атаковать, а сам начинал прием с посыла собственного ки…
ХТ: Да, это называлось «развитием магнетизма». Это требует развитого чувства кокю, которое притягивает оппонента так, как магнит притягивает сталь. Всего возможны три ситуации: вы начинаете движение первым, вы начинаете движение одновременно с партнером, ваш партнер начинает двигаться раньше вас. Техника остается одной и той же для всех этих случаев – важно то, какое внутреннее состояние вы сохраняете. Если вы видите только внешнюю форму, если расцениваете техники только как способ защититься от атаки, то вы никогда не поймете их внутреннюю сущность. Техники – это взаимодействие ки, а не только двух физических тел. Любая практика – это зеркало, отражающее вашу чувствительность к ки. Очень важно поддерживать чистоту этого зеркала.
AJ: Не могли бы вы рассказать о разнице омотэ и ура?
ХТ: Если оперировать физическими терминами, то вы делаете форму ура, когда задняя нога вашего оппонента прочно стоит на земле. Когда его задняя нога находится в движении, без опоры, вы делаете форму омотэ. Иначе: когда ваше кокю свободно течет через вашего противника – это омотэ. Именно так техника получает воплощение омотэ или ура. О’Сэнсей часто давал эти варианты на своих занятиях. В реальности, конечно, вы должны быть в состоянии делать технику в любом направлении, на все 360 градусов. Омотэ и ура – это не замершие предопределенные формы, а просто индикатор того, что вы вольны свободно менять технику.
AJ: Сэнсей, у вас в голове есть хорошо структурированная система техник, которые вы выучили непосредственно у О’Сэнсея…
ХТ: Да, я приложил много усилий, чтобы сложить и сохранить эту систему, т.к. она является основой моего метода тренировки. Я стараюсь сохранить не только техники, но и свои ощущения, создать ту же атмосферу, как когда я учил их. Например, отправляясь на тренировку, я всегда представляю, что иду в додзе к О’Сэнсею. Я выхожу из моего дома в Джиюгаоке, иду вниз по склону до токийской линии и еду до станции Сибуя, затем пересаживаюсь на кольцевую Яматэ, чтобы попасть в Синдзюку, а затем уже на машине добираюсь до Нукебентен (небольшой храм) – в додзе, куда приходит Уэсиба-сэнсей, чтобы продемонстрировать свои техники. У меня в голове множество таких зарисовок, или визуализаций. Если речь идет об икке, то это сразу целая система вариантов техники, ее применения и контрприемов. Мне кажется, такая система – это что-то совершенно обычное для тех, кто практикует будо.
Иногда говорят «визуальная», или «ментальная», тренировка, но на самом деле это такая восточная концепция. Если вы не можете визуализировать образ техники и слиться с ним, не ожидайте многого от своих занятий. Вам нужно уметь вживаться в окружающее. Тогда мы сможете услышать техники О’Сэнсея и почувствовать его дыхание.
Говорят, что когда О’Сэнсей достиг шестого десятка, техники просто фонтанировали из него. Он больше не обучал техникам Дайто-рю в том виде, в котором перенял их от Сокаку Такеды. Весь его жизненный опыт, начиная с самых ранних лет, получил воплощение в бесконечной череде новых движений, которые в буквальном смысле «били из него, как ручей», как говорил сам О’Сэнсей. Это был процесс постоянных открытий и изобретений.
О’Сэнсей говорил, что, когда он был на пике формы, он мог видеть образ своего оппонента, летящим в воздухе; в следующее же мгновение его тело откликалось на это движение автоматически – и тогда образ становился реальностью.
AJ: Скажите, а вы предпринимаете осознанное усилие, чтобы передать своим ученикам ваши воспоминания об О’Сэнсее и о том, чему научились у него?
ХТ: Разумеется. Однако об О’Сэнсее ходит множество баек и легенд, которые являются лишь «вершиной айсберга», так сказать, и часто интерпретируются неправильно вне полного контекста. С другой стороны, давно известно, что многие знания зачастую препятствуют пониманию. Когда мы учились у О’Сэнсея, мы годами пытались впитать и переварить его искусство, скопировать его.
В японском языке есть выражение «гокуй ни кабуреру», чтобы описать кого-то, кто пытается выйти за пределы своих возможностей. И это что-то, что японцы определенно осуждают. Поэтому нужно быть осторожным, рассказывая молодым людям об О’Сэнсее или показывая видео. О’Сэнсей жестко отчитывал нас, если мы пытались просто имитировать его техники: «Не нужно просто стараться повторять внешнюю форму того, что я делаю! Концентрируйтесь на том, что лежит в основе!»
Также широко известно высказывание «Айки – это Любовь». Однако мы, как правило, используем слово «любовь» в его относительном смысле: я люблю то или это. Но О’Сэнсей говорил о любви в абсолютном смысле, как о духе вселенной. Поэтому, хотя мы и можем понять эту «Любовь» на интеллектуальном уровне, без того единения со вселенной, которое удавалось О’Сэнсею, мы не сможем прочувствовать смысл так, как чувствовал его он. Вероятно, это и есть та «чистота» или «стремление к чистоте», о которых говорил О’Сэнсей. Ну и конечно, в этих высказываниях заложен также и религиозный смысл. О’Сэнсей всегда говорил о концепциях очень высокого уровня, и его непросто было понять.
По поводу развития ки… человеку довольно просто осознать пределы своих физических возможностей. Невозможно поднять слишком тяжелый предмет или пробежать необычайно быстро. Когда же речь заходит о духе, вначале кажется невозможным осознать, где в действительности находятся твои ограничения и как следует развивать себя. И у тебя просто не остается другого пути, кроме как положиться на накопленную веками мудрость и просто тренироваться с максимальным усердием в той методике, в которой тебя учат.
Это очень тонкая сфера: нужно одновременно и тренироваться в рациональной, научно обоснованной манере, и осваивать важные традиционные учения, такие как развитие ки.
AJ: Я бы хотел искренне поблагодарить вас за ваше время, вы помогли нам заново задуматься о глубинных аспектах айкидо.
AJ: Не могли бы вы рассказать о разнице омотэ и ура?
ХТ: Если оперировать физическими терминами, то вы делаете форму ура, когда задняя нога вашего оппонента прочно стоит на земле. Когда его задняя нога находится в движении, без опоры, вы делаете форму омотэ. Иначе: когда ваше кокю свободно течет через вашего противника – это омотэ. Именно так техника получает воплощение омотэ или ура. О’Сэнсей часто давал эти варианты на своих занятиях. В реальности, конечно, вы должны быть в состоянии делать технику в любом направлении, на все 360 градусов. Омотэ и ура – это не замершие предопределенные формы, а просто индикатор того, что вы вольны свободно менять технику.
AJ: Сэнсей, у вас в голове есть хорошо структурированная система техник, которые вы выучили непосредственно у О’Сэнсея…
ХТ: Да, я приложил много усилий, чтобы сложить и сохранить эту систему, т.к. она является основой моего метода тренировки. Я стараюсь сохранить не только техники, но и свои ощущения, создать ту же атмосферу, как когда я учил их. Например, отправляясь на тренировку, я всегда представляю, что иду в додзе к О’Сэнсею. Я выхожу из моего дома в Джиюгаоке, иду вниз по склону до токийской линии и еду до станции Сибуя, затем пересаживаюсь на кольцевую Яматэ, чтобы попасть в Синдзюку, а затем уже на машине добираюсь до Нукебентен (небольшой храм) – в додзе, куда приходит Уэсиба-сэнсей, чтобы продемонстрировать свои техники. У меня в голове множество таких зарисовок, или визуализаций. Если речь идет об икке, то это сразу целая система вариантов техники, ее применения и контрприемов. Мне кажется, такая система – это что-то совершенно обычное для тех, кто практикует будо.
Иногда говорят «визуальная», или «ментальная», тренировка, но на самом деле это такая восточная концепция. Если вы не можете визуализировать образ техники и слиться с ним, не ожидайте многого от своих занятий. Вам нужно уметь вживаться в окружающее. Тогда мы сможете услышать техники О’Сэнсея и почувствовать его дыхание.
Говорят, что когда О’Сэнсей достиг шестого десятка, техники просто фонтанировали из него. Он больше не обучал техникам Дайто-рю в том виде, в котором перенял их от Сокаку Такеды. Весь его жизненный опыт, начиная с самых ранних лет, получил воплощение в бесконечной череде новых движений, которые в буквальном смысле «били из него, как ручей», как говорил сам О’Сэнсей. Это был процесс постоянных открытий и изобретений.
О’Сэнсей говорил, что, когда он был на пике формы, он мог видеть образ своего оппонента, летящим в воздухе; в следующее же мгновение его тело откликалось на это движение автоматически – и тогда образ становился реальностью.
AJ: Скажите, а вы предпринимаете осознанное усилие, чтобы передать своим ученикам ваши воспоминания об О’Сэнсее и о том, чему научились у него?
ХТ: Разумеется. Однако об О’Сэнсее ходит множество баек и легенд, которые являются лишь «вершиной айсберга», так сказать, и часто интерпретируются неправильно вне полного контекста. С другой стороны, давно известно, что многие знания зачастую препятствуют пониманию. Когда мы учились у О’Сэнсея, мы годами пытались впитать и переварить его искусство, скопировать его.
В японском языке есть выражение «гокуй ни кабуреру», чтобы описать кого-то, кто пытается выйти за пределы своих возможностей. И это что-то, что японцы определенно осуждают. Поэтому нужно быть осторожным, рассказывая молодым людям об О’Сэнсее или показывая видео. О’Сэнсей жестко отчитывал нас, если мы пытались просто имитировать его техники: «Не нужно просто стараться повторять внешнюю форму того, что я делаю! Концентрируйтесь на том, что лежит в основе!»
Также широко известно высказывание «Айки – это Любовь». Однако мы, как правило, используем слово «любовь» в его относительном смысле: я люблю то или это. Но О’Сэнсей говорил о любви в абсолютном смысле, как о духе вселенной. Поэтому, хотя мы и можем понять эту «Любовь» на интеллектуальном уровне, без того единения со вселенной, которое удавалось О’Сэнсею, мы не сможем прочувствовать смысл так, как чувствовал его он. Вероятно, это и есть та «чистота» или «стремление к чистоте», о которых говорил О’Сэнсей. Ну и конечно, в этих высказываниях заложен также и религиозный смысл. О’Сэнсей всегда говорил о концепциях очень высокого уровня, и его непросто было понять.
По поводу развития ки… человеку довольно просто осознать пределы своих физических возможностей. Невозможно поднять слишком тяжелый предмет или пробежать необычайно быстро. Когда же речь заходит о духе, вначале кажется невозможным осознать, где в действительности находятся твои ограничения и как следует развивать себя. И у тебя просто не остается другого пути, кроме как положиться на накопленную веками мудрость и просто тренироваться с максимальным усердием в той методике, в которой тебя учат.
Это очень тонкая сфера: нужно одновременно и тренироваться в рациональной, научно обоснованной манере, и осваивать важные традиционные учения, такие как развитие ки.
AJ: Я бы хотел искренне поблагодарить вас за ваше время, вы помогли нам заново задуматься о глубинных аспектах айкидо.
О сэнсее Хироши Тада
Родился в 1929 году в Токио. Пришел в додзе Уэсибы-сэнсея, будучи студентом юридического факультета университета Васеды. После окончания университета в 1952 году решил стать мастером в айкидо и исследователем истории японских боевых искусств. В настоящий момент является обладателем 9 дана, шиханом Хомбу Додзе, а также преподает в Агентстве самообороны, университете Гакушуин, университете Кейо, университете Васеды, в храме Гессоджи в Кичидзёдзи, а также в своем собственном додзе в Джиюгаоке, Токио.
В 1964 году он начал свои поездки в различные города Европы с целью проведения семинаров и распространения айкидо. Он основал Ассоциацию традиционной японской культуры / Итальянское сообщество Айкикай, в котором до сих пор занимает пост председателя и шихана. Вернулся в Японию в 1970 и с тех пор регулярно посещает Европу с семинарами.
Родился в 1929 году в Токио. Пришел в додзе Уэсибы-сэнсея, будучи студентом юридического факультета университета Васеды. После окончания университета в 1952 году решил стать мастером в айкидо и исследователем истории японских боевых искусств. В настоящий момент является обладателем 9 дана, шиханом Хомбу Додзе, а также преподает в Агентстве самообороны, университете Гакушуин, университете Кейо, университете Васеды, в храме Гессоджи в Кичидзёдзи, а также в своем собственном додзе в Джиюгаоке, Токио.
В 1964 году он начал свои поездки в различные города Европы с целью проведения семинаров и распространения айкидо. Он основал Ассоциацию традиционной японской культуры / Итальянское сообщество Айкикай, в котором до сих пор занимает пост председателя и шихана. Вернулся в Японию в 1970 и с тех пор регулярно посещает Европу с семинарами.
