Андре Конард: Никогда не защищайтесь
Оригинал интервью опубликован Aikido Jounal в октябре 2018 года.
Андре Конард родился во Франции в 1954 году. В возрасте 17 лет он открыл 5 додзе в нескольких городах Франции и начал преподавать айкидо. Спустя еще 4 года, он получил государственный диплом, дававший ему право преподавания дзюдо, айкидо, каратэ и кендо. В 1973 году он познакомился с Хирокадзу Кобаяши сэнсеем (1929-1998), непосредственным учеником О’Сэнсея Морихея Уэсибы. Конард тренировался у Кобаяши-сэнсея на протяжении 25 лет. В 1982 году он основал Автономную Академию Айкидо, где это боевое искусство преподавалось с использованием традиционных методов тренировки, а также на базе исследований в области психологии, философии, восточной и западной медицины. В 2003 году он открыл тренировочный зал Kobayashi Hirokazu Kinen Aikidojo, который является традиционным додзе, посвященным его учителю, и местом проведения его курсов для инструкторов. Конард-сэнсей проводит семинары по всему миру и является автором нескольких книг по боевым искусствам. Он является также одним из наиболее высокопоставленных представителей Dai Nippon Butoku Kai, получившим титул Ханши в 2012 году в Киото, Япония.
Андре Конард родился во Франции в 1954 году. В возрасте 17 лет он открыл 5 додзе в нескольких городах Франции и начал преподавать айкидо. Спустя еще 4 года, он получил государственный диплом, дававший ему право преподавания дзюдо, айкидо, каратэ и кендо. В 1973 году он познакомился с Хирокадзу Кобаяши сэнсеем (1929-1998), непосредственным учеником О’Сэнсея Морихея Уэсибы. Конард тренировался у Кобаяши-сэнсея на протяжении 25 лет. В 1982 году он основал Автономную Академию Айкидо, где это боевое искусство преподавалось с использованием традиционных методов тренировки, а также на базе исследований в области психологии, философии, восточной и западной медицины. В 2003 году он открыл тренировочный зал Kobayashi Hirokazu Kinen Aikidojo, который является традиционным додзе, посвященным его учителю, и местом проведения его курсов для инструкторов. Конард-сэнсей проводит семинары по всему миру и является автором нескольких книг по боевым искусствам. Он является также одним из наиболее высокопоставленных представителей Dai Nippon Butoku Kai, получившим титул Ханши в 2012 году в Киото, Япония.
Aikido Journal (Джош Голд): Если бы вы беседовали с кем-то, кто не знаком с вашими работами или с мастером Хирокадзу Кобаяши, как бы вы описали ключевые элементы вашей системы, характерные черты вашей практики?
Андре Конард: Во-первых, Кобаяши-сэнсей всегда говорил о личной свободе. Эта концепция была для него очень важна не только как личная философия, но и как его подход к технике. Он понимал это так: ваша практика должна привести вас к свободе. И речь не только о внешней свободе, т.е. возможности свободно предпринимать какие-либо действия в мире, но, в первую очередь, о внутреннем чувстве свободы. Он также всегда говорил о духовном пути. Так, мисоги, традиционный японский синтоистский ритуал очищения, часто используемый в айкидо, был для него способом физически приблизиться к духовности и войти в контакт с ками, духами, или богами в синтоизме. В его понимании, техники и движения айкидоки должны отражать этику и философию этого боевого искусства, главным образом – внутреннюю свободу. Он говорил, что, если вы не свободны, вы не можете быть в мире с окружающим, а айкидо должно нести мир.
Второй важный постулат – это то, что вы не применяете айкидо к партнеру, вы применяете его к себе. Это означает, например, что, если партнер хочет схватить или атаковать вас, вы не остаетесь на месте. Вы смещаетесь, изменяете свою позицию. Вы меняете взаимное расположение вашей руки и вашего центра, как бы погружаете свое тело в технику. Прежде всего, я делаю нике, и уже потом это становится техникой между мной и моим оппонентом. Если я создал нужную конфигурацию, это, вероятно, приведет к изменениям и в его теле тоже.
Находясь в конфликте, мы часто убеждены, что это наш оппонент должен измениться, чтобы вернуть гармонию, но в айкидо мы должны думать как раз наоборот. Если есть конфликт, это означает, как минимум, две вещи. Во-первых, у нас есть что-то, что мы должны разрешить вместе, т.к. никто из нас не способен это решить по отдельности. Во-вторых, Кобаяши-сэнсей всегда говорил мне, что, когда противник движется на меня, я должен первым что-то изменить. Это было основой его видения айкидо.
Дж.Г.: Как, согласно Кобаяши-сэнсею, концепция личной свободы должна найти выражение в техниках айкидо?
АК: Это очень интересно, потому что он показывал, что его айкидо не было стеснено рамками выбранной оппонентом формы атаки. Если атака была произведена тем или иным образом, он демонстрировал, что может использовать несколько разных техник в ответ, т.е. для него фактически было неважно, какова была атака. Фактически, представление об айкидо как об предопределенной технике в ответ какой-то конкретный вид атаки было для него в корне неверным. Никогда не защищаться – вот что было для него важным. Вы никогда не должны защищаться, потому что если вы защищаетесь, значит вы можете потерпеть поражение. Его очень расстраивало то, что некоторые люди относили айкидо к способам самообороны. Для него оно было чем-то строго противоположным. Если вы мыслите категориями защиты, значит вы уже пожертвовали частью своей свободы, потому что ваш ответ предопределен атакой.
Кроме того, он подчеркивал, что не существует единственно правильного способа двигаться, для каждой техники он всегда показывал несколько вариантов исполнения. Так он наглядно демонстрировал нам свое представление о том, что практика айкидо создает свободу. Как я уже говорил, он начинал с духовных аспектов: ваш дух должен быть свободен, тогда свободным станет и разум, а потом – и ваши движения. Это было очень интересно, потому что он двигался так, как будто танцевал. Конечно, повторить это потом было крайне трудно.
Андре Конард: Во-первых, Кобаяши-сэнсей всегда говорил о личной свободе. Эта концепция была для него очень важна не только как личная философия, но и как его подход к технике. Он понимал это так: ваша практика должна привести вас к свободе. И речь не только о внешней свободе, т.е. возможности свободно предпринимать какие-либо действия в мире, но, в первую очередь, о внутреннем чувстве свободы. Он также всегда говорил о духовном пути. Так, мисоги, традиционный японский синтоистский ритуал очищения, часто используемый в айкидо, был для него способом физически приблизиться к духовности и войти в контакт с ками, духами, или богами в синтоизме. В его понимании, техники и движения айкидоки должны отражать этику и философию этого боевого искусства, главным образом – внутреннюю свободу. Он говорил, что, если вы не свободны, вы не можете быть в мире с окружающим, а айкидо должно нести мир.
Второй важный постулат – это то, что вы не применяете айкидо к партнеру, вы применяете его к себе. Это означает, например, что, если партнер хочет схватить или атаковать вас, вы не остаетесь на месте. Вы смещаетесь, изменяете свою позицию. Вы меняете взаимное расположение вашей руки и вашего центра, как бы погружаете свое тело в технику. Прежде всего, я делаю нике, и уже потом это становится техникой между мной и моим оппонентом. Если я создал нужную конфигурацию, это, вероятно, приведет к изменениям и в его теле тоже.
Находясь в конфликте, мы часто убеждены, что это наш оппонент должен измениться, чтобы вернуть гармонию, но в айкидо мы должны думать как раз наоборот. Если есть конфликт, это означает, как минимум, две вещи. Во-первых, у нас есть что-то, что мы должны разрешить вместе, т.к. никто из нас не способен это решить по отдельности. Во-вторых, Кобаяши-сэнсей всегда говорил мне, что, когда противник движется на меня, я должен первым что-то изменить. Это было основой его видения айкидо.
Дж.Г.: Как, согласно Кобаяши-сэнсею, концепция личной свободы должна найти выражение в техниках айкидо?
АК: Это очень интересно, потому что он показывал, что его айкидо не было стеснено рамками выбранной оппонентом формы атаки. Если атака была произведена тем или иным образом, он демонстрировал, что может использовать несколько разных техник в ответ, т.е. для него фактически было неважно, какова была атака. Фактически, представление об айкидо как об предопределенной технике в ответ какой-то конкретный вид атаки было для него в корне неверным. Никогда не защищаться – вот что было для него важным. Вы никогда не должны защищаться, потому что если вы защищаетесь, значит вы можете потерпеть поражение. Его очень расстраивало то, что некоторые люди относили айкидо к способам самообороны. Для него оно было чем-то строго противоположным. Если вы мыслите категориями защиты, значит вы уже пожертвовали частью своей свободы, потому что ваш ответ предопределен атакой.
Кроме того, он подчеркивал, что не существует единственно правильного способа двигаться, для каждой техники он всегда показывал несколько вариантов исполнения. Так он наглядно демонстрировал нам свое представление о том, что практика айкидо создает свободу. Как я уже говорил, он начинал с духовных аспектов: ваш дух должен быть свободен, тогда свободным станет и разум, а потом – и ваши движения. Это было очень интересно, потому что он двигался так, как будто танцевал. Конечно, повторить это потом было крайне трудно.
Дж.Г.: Когда вы говорите о различии в способе передвижений в зависимости от атаки и ответных действий вашего оппонента, вы имеете в виду хэнка вадза, т.е. переход с техники на технику? В вашей практике, как такие упражнения включаются в общую программу обучения?
АК: Во-первых, я должен показать ученикам, что техники – это не изолированные, не связанные друг с другом вещи. Они все связаны! Нике – это основа санке, а икке – основа нике; и каждый раз, когда вы выполняете технику, вы одновременно формируете возможности для контр-техники. Если я выполняю вход на нике, это может стать основой для котэ гаэши; если я перейду с нике на котэ гаэши, это создаст возможность нике для моего оппонента. Чтобы понять это, надо это почувствовать.
И это, кстати, самая сложная часть. Очень часто, когда люди начинают пробовать, у них ничего не получается, потому что они предпочитают держать своего оппонента на внушительной дистанции. Они не хотят пускать никого в свое личное пространство, и в целом это понятно. Но Кобаяши-сэнсей всегда давал тут однозначный комментарий: люди должны входить в ваш центр, и вы должны принимать их во всей их полноте. Дело не в том, чтобы оставлять противника за периметром. Он рассказывал мне о подходе О’Сэнсея к ирими нагэ: примите вашего партнера, позвольте ему подойти максимально близко. Это особая техника, которая отражает саму суть айкидо.
Дж.Г.: Я помню, Стэнли Пранин говорил, что ирими нагэ – это одна из наиболее оригинальных техник в арсенале айкидо, действительно отличающая его.
АК: Да, Кобаяши-сэнсей говорил то же самое.
Дж.Г.: Когда вы переходите к более продвинутому уровню в айкидо, какая часть ваших тренировок основана на хэнка вадза, насколько это акцентируется?
АК: Мы делаем не только хэнка вадза – мы работаем и с каэши вадза, контр-техниками. И это занимает значительную часть наших тренировок.
Дж.Г.: Не могли бы вы побольше рассказать об этом?
АК: Например, мой противник хочет сделать на мне нике. Хорошо, я позволю ему сделать нике. Я не буду сопротивляться. Он хочет нике - он делает нике, а потом я поменяю свое положение – и получится нечто иное. Это как диалог. Очень важно поддерживать отношения между вами и вашим оппонентом, таким образом вместо конфликта у вас получается совместный поиск решения. Всегда есть выход из ситуации, который сохранит для вас свободу – всегда! Все, что вам нужно, это дотянуться до своего оппонента, достичь его сердца, если хотите. Чтобы достичь его сердца, вы должны достичь его центра, но вы не сможете сделать этого, если будете держать его на дистанции. Позвольте ему подойти, позвольте ему сделать то, что он хочет сделать. Не сопротивляйтесь. А затем из этой позиции продолжите движение куда-то еще.
Межличностные отношения всегда несут в себе аспекты конфликта, правда же? С самого начала. Люди не знают, что может произойти, но хотят контролировать эти отношения. Поэтому даже если они дружеские, всегда присутствует элемент противостояния характеров. В айкидо мы должны принять эту неопределенность и избавиться от необходимости все контролировать. Что-то в духе: «Я не знаю, куда эти отношения приведут меня и как изменят, но я принимаю это». Это как будто разговор со своим телом.
Дж.Г.: Я думал об этом довольно много на протяжении последних нескольких лет. Мне кажется, О’Сэнсей говорил, что такемусу айки – это наивысший идеал, умение спонтанно создавать правильное решение для любой ситуации. Однако я также понимаю, что для всех нас, практикующих айкидо, 90-95% практики основано на ката, т.е. предписанных формах. Большинство из нас крайне редко видят хэнка вадза, каэши вадза или какие-то адаптивные практики в ходе своих регулярных занятий. Так как перейти от одно к другому, если таков основной метод тренировки?
АК: Одна из важных сторон любых отношений – это то, что обычно вы устанавливаете предел для себя или для своего партнера в том, как вы взаимодействуете. Вы либо принимаете установленный кем-то предел, либо навязываете свой. Ребенок бежит и делает что-то неприемлемое – и родители говорят «нет», чтобы показать границы. И ребенок растет в этих границах, под родительским контролем. Но со временем он становится взрослым и должен быть в состоянии делать это самостоятельно. Я не прошу, чтобы люди навязывали мне свои границы – я устанавливаю их сам, для себя.
Кобаяши-сэнсей говорил, что любая техника начинается с атеми, всегда. Всегда есть некоторое напряжение между знанием, что я могу нанести этот удар, и моим решением не делать этого. И это мой способ вести уке за собой. Я даю ему возможность реагировать. В этом настоящая мощь атеми – быть в состоянии нанести смертельный удар мечом, но выбрать не делать этого; и делая этот выбор я проявляю сострадание. И такая позиция возможна, только если боевой аспект тоже явным образом заявлен. Вы создаете возможность сострадания через проявление боевого аспекта искусства.
Когда я двигаюсь, я должен всегда понимать, какие действия может произвести мой партнер. Вот тут он может атаковать. Вот здесь он может переместить ногу. Очень важно видеть это, а не существовать как будто в тумане. Если я понимаю все эти возможности, мне не угрожает опасность, и тогда я могу позволить себе сострадание. Если я не уверен и чувствую себя в опасности, во мне нет места состраданию. Слабость всегда опасна, так что, если я слаб, это создает опасность как для меня, так и для моего партнера. Сначала нужно стать сильным бойцом, а уже потом развивать сострадание.
Поэтому, кстати, мы уделяем столько внимания практике с оружием. Владение оружием очень способствует развитию интуиции. Кобаяши-сэнсей всегда говорил, что айкидо складывается из айки-дзе, айки-тайджитсу и айки-кен.
АК: Во-первых, я должен показать ученикам, что техники – это не изолированные, не связанные друг с другом вещи. Они все связаны! Нике – это основа санке, а икке – основа нике; и каждый раз, когда вы выполняете технику, вы одновременно формируете возможности для контр-техники. Если я выполняю вход на нике, это может стать основой для котэ гаэши; если я перейду с нике на котэ гаэши, это создаст возможность нике для моего оппонента. Чтобы понять это, надо это почувствовать.
И это, кстати, самая сложная часть. Очень часто, когда люди начинают пробовать, у них ничего не получается, потому что они предпочитают держать своего оппонента на внушительной дистанции. Они не хотят пускать никого в свое личное пространство, и в целом это понятно. Но Кобаяши-сэнсей всегда давал тут однозначный комментарий: люди должны входить в ваш центр, и вы должны принимать их во всей их полноте. Дело не в том, чтобы оставлять противника за периметром. Он рассказывал мне о подходе О’Сэнсея к ирими нагэ: примите вашего партнера, позвольте ему подойти максимально близко. Это особая техника, которая отражает саму суть айкидо.
Дж.Г.: Я помню, Стэнли Пранин говорил, что ирими нагэ – это одна из наиболее оригинальных техник в арсенале айкидо, действительно отличающая его.
АК: Да, Кобаяши-сэнсей говорил то же самое.
Дж.Г.: Когда вы переходите к более продвинутому уровню в айкидо, какая часть ваших тренировок основана на хэнка вадза, насколько это акцентируется?
АК: Мы делаем не только хэнка вадза – мы работаем и с каэши вадза, контр-техниками. И это занимает значительную часть наших тренировок.
Дж.Г.: Не могли бы вы побольше рассказать об этом?
АК: Например, мой противник хочет сделать на мне нике. Хорошо, я позволю ему сделать нике. Я не буду сопротивляться. Он хочет нике - он делает нике, а потом я поменяю свое положение – и получится нечто иное. Это как диалог. Очень важно поддерживать отношения между вами и вашим оппонентом, таким образом вместо конфликта у вас получается совместный поиск решения. Всегда есть выход из ситуации, который сохранит для вас свободу – всегда! Все, что вам нужно, это дотянуться до своего оппонента, достичь его сердца, если хотите. Чтобы достичь его сердца, вы должны достичь его центра, но вы не сможете сделать этого, если будете держать его на дистанции. Позвольте ему подойти, позвольте ему сделать то, что он хочет сделать. Не сопротивляйтесь. А затем из этой позиции продолжите движение куда-то еще.
Межличностные отношения всегда несут в себе аспекты конфликта, правда же? С самого начала. Люди не знают, что может произойти, но хотят контролировать эти отношения. Поэтому даже если они дружеские, всегда присутствует элемент противостояния характеров. В айкидо мы должны принять эту неопределенность и избавиться от необходимости все контролировать. Что-то в духе: «Я не знаю, куда эти отношения приведут меня и как изменят, но я принимаю это». Это как будто разговор со своим телом.
Дж.Г.: Я думал об этом довольно много на протяжении последних нескольких лет. Мне кажется, О’Сэнсей говорил, что такемусу айки – это наивысший идеал, умение спонтанно создавать правильное решение для любой ситуации. Однако я также понимаю, что для всех нас, практикующих айкидо, 90-95% практики основано на ката, т.е. предписанных формах. Большинство из нас крайне редко видят хэнка вадза, каэши вадза или какие-то адаптивные практики в ходе своих регулярных занятий. Так как перейти от одно к другому, если таков основной метод тренировки?
АК: Одна из важных сторон любых отношений – это то, что обычно вы устанавливаете предел для себя или для своего партнера в том, как вы взаимодействуете. Вы либо принимаете установленный кем-то предел, либо навязываете свой. Ребенок бежит и делает что-то неприемлемое – и родители говорят «нет», чтобы показать границы. И ребенок растет в этих границах, под родительским контролем. Но со временем он становится взрослым и должен быть в состоянии делать это самостоятельно. Я не прошу, чтобы люди навязывали мне свои границы – я устанавливаю их сам, для себя.
Кобаяши-сэнсей говорил, что любая техника начинается с атеми, всегда. Всегда есть некоторое напряжение между знанием, что я могу нанести этот удар, и моим решением не делать этого. И это мой способ вести уке за собой. Я даю ему возможность реагировать. В этом настоящая мощь атеми – быть в состоянии нанести смертельный удар мечом, но выбрать не делать этого; и делая этот выбор я проявляю сострадание. И такая позиция возможна, только если боевой аспект тоже явным образом заявлен. Вы создаете возможность сострадания через проявление боевого аспекта искусства.
Когда я двигаюсь, я должен всегда понимать, какие действия может произвести мой партнер. Вот тут он может атаковать. Вот здесь он может переместить ногу. Очень важно видеть это, а не существовать как будто в тумане. Если я понимаю все эти возможности, мне не угрожает опасность, и тогда я могу позволить себе сострадание. Если я не уверен и чувствую себя в опасности, во мне нет места состраданию. Слабость всегда опасна, так что, если я слаб, это создает опасность как для меня, так и для моего партнера. Сначала нужно стать сильным бойцом, а уже потом развивать сострадание.
Поэтому, кстати, мы уделяем столько внимания практике с оружием. Владение оружием очень способствует развитию интуиции. Кобаяши-сэнсей всегда говорил, что айкидо складывается из айки-дзе, айки-тайджитсу и айки-кен.
Айки-дзе – это ваши отношения с материальным миром, ваша тактика. Тайджитсу – это отношения с людьми. А айки-кен – это отношения с духовным миром. Все вместе и есть айкидо. Вы не можете что-то исключить – вам нужны все три элемента. Айки-кен способствует развитию глубинной внутренней стратегии, стратегии ума и духа. Айки-дзе дает нам тактику, умение всегда видеть боевой аспект.
Развитие в этих взаимосвязанных дисциплинах дает нам возможность никогда не оказываться слабыми в наших отношениях, потому что только через внутреннюю силу мы приходим к способности быть сострадательными. А в этом и состоит наша миссия; и даже если это нам не всегда удается, мы не должны останавливать попыток.
Дж.Г.: Таким образом, определяющими элементами Айкидо Кобаяши являются приоритет личной свободы и путь разрешения конфликтов через собственные действия, а не оппонента. Есть ли еще какие-то особенности в технике, которыми вы хотели бы поделиться?
АК: Да, Кобаяши-сэнсей всегда работал над комбинированными техниками, или комплексными техниками, которые обычно не входят в базовую программу. Нике – хорошо, но нике-ирими нагэ – лучше. Шихо нагэ – да, санке – да, но шихо нагэ-санке – лучше. Он считал техники вроде шихо наге – ирими нагэ основополагающими. Поэтому с самого начала его техники были сложными.
Дж.Г.: Это интересно…
АК: Поэтому, например, в Европе многие говорили вначале: «О, Айкидо Кобаяши – слишком сложное. Оно предназначено для опытных практикующих из-за своей сложности. Вы не можете начать заниматься айкидо с этого». Для старта им хотелось более контролируемых форм тренировок. В самом начале такое айкидо сложно понять, потому что вам приходится использовать свое тело так, как вы не делаете в обычной жизни. Все движения абсолютно новые, поэтому это очень интересный опыт, он развивает особые нейромышечные связи.
Дж.Г.: Когда вы говорите, например, о санке-шихо нагэ, речь о переходе с одной техники на другую или о том, чтобы выполнять обе одновременно?
Развитие в этих взаимосвязанных дисциплинах дает нам возможность никогда не оказываться слабыми в наших отношениях, потому что только через внутреннюю силу мы приходим к способности быть сострадательными. А в этом и состоит наша миссия; и даже если это нам не всегда удается, мы не должны останавливать попыток.
Дж.Г.: Таким образом, определяющими элементами Айкидо Кобаяши являются приоритет личной свободы и путь разрешения конфликтов через собственные действия, а не оппонента. Есть ли еще какие-то особенности в технике, которыми вы хотели бы поделиться?
АК: Да, Кобаяши-сэнсей всегда работал над комбинированными техниками, или комплексными техниками, которые обычно не входят в базовую программу. Нике – хорошо, но нике-ирими нагэ – лучше. Шихо нагэ – да, санке – да, но шихо нагэ-санке – лучше. Он считал техники вроде шихо наге – ирими нагэ основополагающими. Поэтому с самого начала его техники были сложными.
Дж.Г.: Это интересно…
АК: Поэтому, например, в Европе многие говорили вначале: «О, Айкидо Кобаяши – слишком сложное. Оно предназначено для опытных практикующих из-за своей сложности. Вы не можете начать заниматься айкидо с этого». Для старта им хотелось более контролируемых форм тренировок. В самом начале такое айкидо сложно понять, потому что вам приходится использовать свое тело так, как вы не делаете в обычной жизни. Все движения абсолютно новые, поэтому это очень интересный опыт, он развивает особые нейромышечные связи.
Дж.Г.: Когда вы говорите, например, о санке-шихо нагэ, речь о переходе с одной техники на другую или о том, чтобы выполнять обе одновременно?
АК: Одновременно. Это не переход с техники на технику – это обе сразу.
Там есть глубокая философская основа. Например, когда вы делает шихо нагэ, вы создаете движение, которое освобождает плечо от мышечного напряжения. А когда вы делаете нике, вы работаете иначе. Сложите оба движения вместе – и вы освободите плечо для движения независимо от остальных частей тела. Любая часть тела не должна быть привязана к целому, чтобы совершать свои сложные движения. Это повторяет идею свободы: люди должны быть свободны. Идея внутренней свободы, в сущности, начинается с тела.
Когда Кобаяши-сэнсей делал техники, я ощущал чувство свободы. У меня появлялась способность поймать это ощущение в своем теле; он чувствовал эту свободу и пробуждал ее во мне. Он давал мне новую степень осознанности.
Это пошаговое осознание способствует развитию ки но нагаре, или текучей практики. Действие рождается внутри тела, действие меняется и трансформируется внутри тела. Однако ки но нагаре – это не что-то внешнее, хотя вы и можете видеть его проявление. Оно становится возможным вовне потому, что оно происходит внутри, когда у вас есть внутренняя свобода.
Там есть глубокая философская основа. Например, когда вы делает шихо нагэ, вы создаете движение, которое освобождает плечо от мышечного напряжения. А когда вы делаете нике, вы работаете иначе. Сложите оба движения вместе – и вы освободите плечо для движения независимо от остальных частей тела. Любая часть тела не должна быть привязана к целому, чтобы совершать свои сложные движения. Это повторяет идею свободы: люди должны быть свободны. Идея внутренней свободы, в сущности, начинается с тела.
Когда Кобаяши-сэнсей делал техники, я ощущал чувство свободы. У меня появлялась способность поймать это ощущение в своем теле; он чувствовал эту свободу и пробуждал ее во мне. Он давал мне новую степень осознанности.
Это пошаговое осознание способствует развитию ки но нагаре, или текучей практики. Действие рождается внутри тела, действие меняется и трансформируется внутри тела. Однако ки но нагаре – это не что-то внешнее, хотя вы и можете видеть его проявление. Оно становится возможным вовне потому, что оно происходит внутри, когда у вас есть внутренняя свобода.