Сейичи Сугано. Мы все почерпнули у О'Сэнсея что-то очень существенное...
Интервью записано Фуйуо Нанаурой в 1996 году и опубликовано Стэнли Праниным в 2002 году. Переведен фрагмент статьи, полный оригинал доступен по ссылке.
Сейичи Сугано родился в 1939 году на Хоккайдо. В молодости практиковал дзюдо, а в 1957 вступил в Айкикай и еще через год стал учидеши. Сугано занимался под руководством Морихея и Киссомару Уэсиба, а также посещал классы Тохея, Арикавы, Саито, Тады, Окамуры и других известнейших сэнсеев. Позднее он начал также преподавать айкидо – сначала в университетах Японии, на американских военных базах, а потом и за пределами страны: в Австралии, Новой Зеландии, Европе. Возможность бывать на американских военных базах и пользоваться их оборудованием положила начало еще одному увлечению Сейичи Сугано – стрельбе из пистолета. Сейичи Сугано ушел из жизни в 2010 году.
Сугано-сэнсей признавал, что как само айкидо, так и отношение к нему со стороны учеников со временем претерпели существенные изменения. Ниже мы приводим его рассуждения об айкидо без сокращений.
Сейичи Сугано родился в 1939 году на Хоккайдо. В молодости практиковал дзюдо, а в 1957 вступил в Айкикай и еще через год стал учидеши. Сугано занимался под руководством Морихея и Киссомару Уэсиба, а также посещал классы Тохея, Арикавы, Саито, Тады, Окамуры и других известнейших сэнсеев. Позднее он начал также преподавать айкидо – сначала в университетах Японии, на американских военных базах, а потом и за пределами страны: в Австралии, Новой Зеландии, Европе. Возможность бывать на американских военных базах и пользоваться их оборудованием положила начало еще одному увлечению Сейичи Сугано – стрельбе из пистолета. Сейичи Сугано ушел из жизни в 2010 году.
Сугано-сэнсей признавал, что как само айкидо, так и отношение к нему со стороны учеников со временем претерпели существенные изменения. Ниже мы приводим его рассуждения об айкидо без сокращений.
Фуйуо Нанаура: Правильно ли я понимаю, что многие ваши ученики не стеснялись в попытках противостоять вашей технике?
Сейичи Сугано: Среди моих учеников были очень сильные люди – самой разной комплекции и мышечной массы. Невозможно было заранее предсказать, как они будут двигаться или что предпримут в следующий момент. Не думаю, что мне удалось бы справиться с ними, если бы на тренировках я использовал только ката, которые все мы учили в Японии.
Мне кажется, занятия с тренером японского происхождения позволяют ученикам изучать изощренные ката (предопределенные учебные формы), но только если у вас действительно хороший учитель. Если тренер не так хорош, вы рискуете запрограммировать себя на ошибки.
Важной характеристикой айкидо является то, что оно включает в себя больше, чем просто отработку ката, хотя, конечно, именно такой стиль преподавания применялся в традиционных японских боевых искусствах. Сегодня методика преподавания айкидо сильно разнится от учителя к учителю, что не может не запутывать учеников, но это происходит как раз потому, что айкидо – это больше чем набор ката. Разучивание упражнений (ката) в японских боевых искусствах, да и в японских искусствах в целом, это способ передать традицию делать вещи тем или иным способом. Современное преподавание строится иначе. Оно заточено на постоянную отработку техник. Это похоже на способ обучения в большинстве современных видов спорта, хотя в основе и лежит несколько иная концепция. Айкидо очень быстро выросло, но я не уверен, что многие отдают себе отчет в том, что во многом это произошло как раз благодаря методам обучения, позаимствованным у современных видов спорта. Постоянное повторение набора техник – это фундаментальная база для обучения в любом виде спорта. А конкретные наработки могут слегка отличаться от тренера к тренеру. Иначе говоря, у каждого преподавателя есть свой стиль. То же самое происходит и в айкидо: разные сэнсеи дают одну и ту же технику по-разному.
Мне кажется, что именно так айкидо получило свое развитие. Я думаю, что метаморфозы техник О’Сэнсея от дзюдзюцу к айкидо едва ли происходили осознанно; скорее это было естественным результатом его стремления отойти от традиционного метода преподавания, заточенного на передачу старых ката. Использование ката как средства обучения позволяет сохранять традицию, но О’Сэнсей стремился к более современным методам, которые мы используем сегодня. В то же время его устные объяснения оставались очень японскими, поэтому немногие люди могли осознать, насколько новым был его подход к преподаванию. Старый способ преподносить информацию – например, использование слов вроде «ки» и «кокю» - привносил в процесс много мистицизма, особенно для непосвященных. Но если перевести все на простой современный язык, то речь идет о том, что занятия айкидо – это процесс, в результате которого мы учимся грамотно управлять своим телом, работать со временем и дистанцией. И оттачивание мастерства через постоянное повторение техник – это лучший способ обучения.
Ф.Н.: Однако тот факт, что каждый учитель создает свою собственную версию техник, представляет сложность для желающих изучить это боевое искусство. Даже в Хомбу Додзе, например, вас могут научить чему-то, что отличается от версии Дошу; а потом вы придете с этим знанием на следующее занятие к другому мастеру – и он может сказать, что это ошибка. Такие примеры сильно осложняют для обучающихся понимание того, что и как они должны делать на самом деле.
С.С.: Именно из-за того, что айкидо не сильно формализовано на техническом уровне, многие учителя предпочитают держаться за ката. Размытость определений приводит к тому, что некоторые пытаются разложить айкидо на составляющие и утверждать, что определенные движения должны выполняться только так и никак иначе. Но это, конечно же, только ухудшает ситуацию. Именно поэтому айкидо бывает так сложно осознать, особенно ученикам за пределами Японии. Тут явно требуется стандартизация, общий подход к обучению. К сожалению, на практике айкидо очень легко адаптируется под стиль того или иного преподавателя, что делает стандартизацию затруднительной.
Ф.Н.: В Японии же сложность еще и в том, что там не очень принято задавать вопросы, особенно учителям старой закалки. И даже если вы нашли в себе силы задать вопрос, совершенно не факт, что вы получите на него ответ.
С.С.: Такой поход, конечно, не идет на пользу ученикам. В Нью-Йорке, например, все намного свободнее и проще, даже по сравнению с другими додзе в США. Но в целом, конечно, есть залы или клубы айкидо, где – в зависимости от личности учителя – студентов обязывают следовать определенным правилам и традициям.
Важнейший фактор, способствующий расширению количества вариантов техник, состоит в том, что О’Сэнсей сам поощрял своих учеников развивать собственную индивидуальность. Саито-сэнсей в основном преподает в духе ката, особо подчеркивая, что О’Сэнсей делал что-то так или эдак. Но такой подход – скорее исключение, чем правило. Хотя, на мой взгляд, очень ценно иметь возможность сохранить и такой взгляд на технику. Все, кто когда-либо учился у О’Сэнсея, получили от него что-то, что смогли инкорпорировать в собственную практику; но практически никто не делает техники в точности так, как выполнял их сам О’Сэнсей.
Копирование техник учителя более характерно для сегодняшнего дня. Но такого никогда не происходило с учениками О’Сэнсея, или по крайней мере мне об этом неизвестно. Все ученики О’Сэнсея почерпнули у него что-то важное и очень существенное, что легло в основу их практики, но никто из нас не выполняет техники и не тренируется так, как делал он. Вместо этого каждый из нас развил свою собственную идентичность. Такой результат не был задуман изначально. Просто айкидо того времени было О’Сэнсей и О’Сэнсей был айкидо, и вы ничего не могли с этим поделать. Поэтому единственным способом заниматься было оставаться верным себе и развивать свой собственный взгляд на айкидо. Это было естественным следствием того способа обучения, который к нам применялся; и это единственное, что нам оставалось, пока мы учились у О’Сэнсея.
Создавая свое айкидо, О’Сэнсей освободился от предопределенности ката. Его техники выглядели каждый раз по-разному, и он по-разному их объяснял. В результате каждый из его учеников унес в себе свое собственное айкидо. Если вы тренируетесь в стиле ката, то и через 10 лет вы будете делать то же самое, те же формы – никакого развития или роста. В этой парадигме простая передача знания становится приоритетной задачей, не оставляя места для персонального развития. Одним из следствий популярности айкидо явилось развитие в последнее время большого количества стилей дзюдзюцу, о которых мы не слышали ранее. Часть из них по своей технической базе напоминает айкидо. Но то, будут ли они развиваться в дальнейшем или нет, в значительной мере зависит от того, насколько они смогут отойти просто от передачи ката. Стили, заточенные исключительно на передачу ката, едва ли обладают потенциалом роста. А техники, напоминающие те, что мы используем в айкидо, встречаются, среди прочего, и в европейских книгах по борьбе 14-15 веков. Они настолько похожи, что вряд ли вы можете сказать, что это Япония создала что-то уникальное.
Сейичи Сугано: Среди моих учеников были очень сильные люди – самой разной комплекции и мышечной массы. Невозможно было заранее предсказать, как они будут двигаться или что предпримут в следующий момент. Не думаю, что мне удалось бы справиться с ними, если бы на тренировках я использовал только ката, которые все мы учили в Японии.
Мне кажется, занятия с тренером японского происхождения позволяют ученикам изучать изощренные ката (предопределенные учебные формы), но только если у вас действительно хороший учитель. Если тренер не так хорош, вы рискуете запрограммировать себя на ошибки.
Важной характеристикой айкидо является то, что оно включает в себя больше, чем просто отработку ката, хотя, конечно, именно такой стиль преподавания применялся в традиционных японских боевых искусствах. Сегодня методика преподавания айкидо сильно разнится от учителя к учителю, что не может не запутывать учеников, но это происходит как раз потому, что айкидо – это больше чем набор ката. Разучивание упражнений (ката) в японских боевых искусствах, да и в японских искусствах в целом, это способ передать традицию делать вещи тем или иным способом. Современное преподавание строится иначе. Оно заточено на постоянную отработку техник. Это похоже на способ обучения в большинстве современных видов спорта, хотя в основе и лежит несколько иная концепция. Айкидо очень быстро выросло, но я не уверен, что многие отдают себе отчет в том, что во многом это произошло как раз благодаря методам обучения, позаимствованным у современных видов спорта. Постоянное повторение набора техник – это фундаментальная база для обучения в любом виде спорта. А конкретные наработки могут слегка отличаться от тренера к тренеру. Иначе говоря, у каждого преподавателя есть свой стиль. То же самое происходит и в айкидо: разные сэнсеи дают одну и ту же технику по-разному.
Мне кажется, что именно так айкидо получило свое развитие. Я думаю, что метаморфозы техник О’Сэнсея от дзюдзюцу к айкидо едва ли происходили осознанно; скорее это было естественным результатом его стремления отойти от традиционного метода преподавания, заточенного на передачу старых ката. Использование ката как средства обучения позволяет сохранять традицию, но О’Сэнсей стремился к более современным методам, которые мы используем сегодня. В то же время его устные объяснения оставались очень японскими, поэтому немногие люди могли осознать, насколько новым был его подход к преподаванию. Старый способ преподносить информацию – например, использование слов вроде «ки» и «кокю» - привносил в процесс много мистицизма, особенно для непосвященных. Но если перевести все на простой современный язык, то речь идет о том, что занятия айкидо – это процесс, в результате которого мы учимся грамотно управлять своим телом, работать со временем и дистанцией. И оттачивание мастерства через постоянное повторение техник – это лучший способ обучения.
Ф.Н.: Однако тот факт, что каждый учитель создает свою собственную версию техник, представляет сложность для желающих изучить это боевое искусство. Даже в Хомбу Додзе, например, вас могут научить чему-то, что отличается от версии Дошу; а потом вы придете с этим знанием на следующее занятие к другому мастеру – и он может сказать, что это ошибка. Такие примеры сильно осложняют для обучающихся понимание того, что и как они должны делать на самом деле.
С.С.: Именно из-за того, что айкидо не сильно формализовано на техническом уровне, многие учителя предпочитают держаться за ката. Размытость определений приводит к тому, что некоторые пытаются разложить айкидо на составляющие и утверждать, что определенные движения должны выполняться только так и никак иначе. Но это, конечно же, только ухудшает ситуацию. Именно поэтому айкидо бывает так сложно осознать, особенно ученикам за пределами Японии. Тут явно требуется стандартизация, общий подход к обучению. К сожалению, на практике айкидо очень легко адаптируется под стиль того или иного преподавателя, что делает стандартизацию затруднительной.
Ф.Н.: В Японии же сложность еще и в том, что там не очень принято задавать вопросы, особенно учителям старой закалки. И даже если вы нашли в себе силы задать вопрос, совершенно не факт, что вы получите на него ответ.
С.С.: Такой поход, конечно, не идет на пользу ученикам. В Нью-Йорке, например, все намного свободнее и проще, даже по сравнению с другими додзе в США. Но в целом, конечно, есть залы или клубы айкидо, где – в зависимости от личности учителя – студентов обязывают следовать определенным правилам и традициям.
Важнейший фактор, способствующий расширению количества вариантов техник, состоит в том, что О’Сэнсей сам поощрял своих учеников развивать собственную индивидуальность. Саито-сэнсей в основном преподает в духе ката, особо подчеркивая, что О’Сэнсей делал что-то так или эдак. Но такой подход – скорее исключение, чем правило. Хотя, на мой взгляд, очень ценно иметь возможность сохранить и такой взгляд на технику. Все, кто когда-либо учился у О’Сэнсея, получили от него что-то, что смогли инкорпорировать в собственную практику; но практически никто не делает техники в точности так, как выполнял их сам О’Сэнсей.
Копирование техник учителя более характерно для сегодняшнего дня. Но такого никогда не происходило с учениками О’Сэнсея, или по крайней мере мне об этом неизвестно. Все ученики О’Сэнсея почерпнули у него что-то важное и очень существенное, что легло в основу их практики, но никто из нас не выполняет техники и не тренируется так, как делал он. Вместо этого каждый из нас развил свою собственную идентичность. Такой результат не был задуман изначально. Просто айкидо того времени было О’Сэнсей и О’Сэнсей был айкидо, и вы ничего не могли с этим поделать. Поэтому единственным способом заниматься было оставаться верным себе и развивать свой собственный взгляд на айкидо. Это было естественным следствием того способа обучения, который к нам применялся; и это единственное, что нам оставалось, пока мы учились у О’Сэнсея.
Создавая свое айкидо, О’Сэнсей освободился от предопределенности ката. Его техники выглядели каждый раз по-разному, и он по-разному их объяснял. В результате каждый из его учеников унес в себе свое собственное айкидо. Если вы тренируетесь в стиле ката, то и через 10 лет вы будете делать то же самое, те же формы – никакого развития или роста. В этой парадигме простая передача знания становится приоритетной задачей, не оставляя места для персонального развития. Одним из следствий популярности айкидо явилось развитие в последнее время большого количества стилей дзюдзюцу, о которых мы не слышали ранее. Часть из них по своей технической базе напоминает айкидо. Но то, будут ли они развиваться в дальнейшем или нет, в значительной мере зависит от того, насколько они смогут отойти просто от передачи ката. Стили, заточенные исключительно на передачу ката, едва ли обладают потенциалом роста. А техники, напоминающие те, что мы используем в айкидо, встречаются, среди прочего, и в европейских книгах по борьбе 14-15 веков. Они настолько похожи, что вряд ли вы можете сказать, что это Япония создала что-то уникальное.
Ф.Н.: Я никогда не слышал ни от какого другого преподавателя айкидо, что отрицание ката может быть настолько значимо…
С.С.: Вероятно, они просто не задумывались об этом…
Ф.Н.: Пожалуйста, расскажите нам чуть больше о своих взглядах на обучение. Как мне кажется, практически во всех боевых искусствах и боевых видах спорта – например, каратэ, сумо, дзюдо – такие формы обучения как шиай (поединки), или рандори (свободная практика), или спарринг занимают лишь небольшую часть подготовки. Например, в сумо вместо бесконечных схваток большая часть времени на тренировке занята отработкой определенных базовых элементов, которые затем применяются в бою. Каждое из этих движений служит определенной цели и имеет свою ценность. Почему же тогда айкидо, которое вроде бы развивалось в рамках той же боевой традиции, не использует такие методы подготовки? От начала и до конца занятие по айкидо включает в себя практически исключительно работу над техниками. Почему это так происходит? В чем смысл именно такой тренировки?
С.С.: Основное различие состоит в том, что другие будо включают соревновательный компонент как обязательный элемент обучения, а айкидо – нет. По сути, поединок – это еще один вид тренировки; и если ваш спорт предполагает наличие поединков, то вы и строите свою тренировочную программу соответствующим образом. Но в айкидо нет соревнований, поэтому нет и необходимости в таких методах подготовки. Во многих видах спорта постоянное повторение одних и тех же видов упражнений выполняется в рамках подготовки к соревнованиям. Каратэ, дзюдо и практически все остальные единоборства предполагают наличие таких соревнований и готовят своих учеников соответствующим образом. В айкидо схватка не является целью; мы не пытаемся определить, кто победил, а кто проиграл; не решаем, кто сильнее, а кто слабее. Для нас не существует таких стандартов. Айкидо просто не вписывается ни в одни рамки, которые позволяли бы сравнить его с другими боевыми искусствами по этому принципу.
Ф.Н.: Тот факт, что айкидо является будо, но при этом не содержит возможности оценить свой успех посредством соревновательной практики, может затруднять постановку целей…
С.С.: То, к чему я пытаюсь вас подвести, это что в айкидо сам процесс тренировки – т.е. постоянное повторение техник день за днем – это и есть цель, если хотите. Вы можете пойти еще дальше и сказать, что айкидо – это путь подготовки; не столько способ изучения определенных техник, сколько аскетическая дисциплина. Сам О'Сэнсей говорил, что суть айкидо – это мисоги (аскетические и медитативные практики для очищения тела и духа). Отказ от понимания этой основополагающей характеристики айкидо и попытка сравнивать его с другими будо по общим принципам с неизбежностью приведет к недопониманию. Упрощенное представление о том, что какие-то техники сами по себе могут быть более или менее эффективны – это «соревновательное мышление», которое ведет вас к тому, что вы начинаете видеть айкидо в несвойственном ему свете постоянного сравнения.
Ф.Н.: Если современное айкидо не имеет четко заданных стандартов, а также не включает соревновательную практику, как же определить цели и критерии их достижения в своей практике? Это ведет к тому, что многие практикующие находятся в сомнениях относительно того, зачем же они занимаются. Многим, например, было бы интересно узнать, какие конкретно упражнения позволили тому или иному сэнсею стать настолько сильным. Сегодня в Хомбу Додзе не преподаются техники парной работы с мечом или дзе. Но я полагаю, что вы и другие мастера айкидо вашего поколения их изучали, не так ли?
С.С.: Я не знаю, как правильно это объяснить… О’Сэнсей не преподавал эти техники. Да, он использовал на занятиях меч и дзе, но, как мне кажется, только для того, чтобы пояснить свое айкидо. О’Сэнсей использовал оружие для показательных выступлений и специальных тренировочных сессий, но я ни разу не видел, чтобы он системно преподавал работу с ним. Я был учидеши и учился у О’Сэнсея достаточно продолжительное время. Я был его уке, в т.ч. когда он использовал оружие для показательных выступлений, т.ч. я на себе знаю его стиль работы с ним. Но с т.зр. Хомбу, единственная причина использовать оружие на тренировке – это тот факт, что техники айкидо включают в себя приемы по разоружению вооруженного противника. Поэтому когда вы говорите, что оружие не преподается в Хомбу Додзе, я склонен поправить вас и сказать, что сам О’Сэнсей не преподавал работу с оружием. В Японии есть поговорка «Если вы хотите моти (лепешки из толченого риса) – идите в магазин, где они продаются». Если вы хотите работать с мечом – займитесь кендо или йайдо, если с посохом – выберите дзедо. Это специализированные боевые искусства, и, на мой взгляд, айкидо имеет полное право не включать в себя их элементы.
Разные преподаватели айкидо сегодня обучают разным вещам, их программа основывается на их персональном опыте. Если бы О’Сэнсей считал работу с оружием важной составляющей айкидо, он бы наверняка оставил нам определенные техники или ката для обучения сражению на мечах или дзе, но он так не сделал. Если бы О’Сэнсей считал оружие важной частью айкидо, он бы оставил нам определенные формы, явным образом вытекающие из работы с ним. Но мне кажется, он так не думал и потому не учил таким формам. Некоторые считают, что техники айкидо родились из работы с мечом. Но на мой взгляд, сейчас уже сложно установить причинно-следственную связь и это скорее похоже на дискуссию о яйце и курице. Безусловно, техники айкидо родились в контексте воинской практики, в которой оружие присутствовало неизменно и ежедневно. Но если думать об айкидо только в этом контексте, то вы вскоре обнаружите нарушение логики в других техниках. Например, некоторые виды коши-нагэ, более близкие дзюдо, будет сложновато выполнить, если у вас на поясе висит два меча.
Ф.Н.: А есть у вас какие-то особенно запомнившиеся истории про О’Сэнсея?
С.С.: Наверное, должны быть, да? Но сейчас не вспомню… Я обычно читал ему книги на ночь. Он любил исторические романы. И каждый раз, когда в книге был описан какой-нибудь поединок, он комментировал «Я бы тоже так смог!» или даже «О, я бы сделал это лучше!». (смеется) К сожалению, я сейчас уже не вспомню конкретные названия…
Ф.Н.: Говорил ли О’Сэнсей что-то, что вам было сложно понять?
С.С.: Мне было сложно понимать его, когда для объяснения айкидо он использовал доктрины и идеи Омото, потому что они были довольно расплывчатыми. Наверное, тем, кто лучше знаком с синтоизмом, было бы понятнее. Конечно, все объяснение происходило по-японски, поэтому слова-то я понимал, но его способ выражать свои мысли порой был для меня сложным. Я с трудом следовал за его мыслью и не всегда улавливал связь. Наверное, так же дети не всегда в точности понимают своих родителей, хотя общую мысль, безусловно, улавливают. Кроме того, О’Сэнсей был представителем другого поколения, поэтому и общался он иначе.
Ф.Н.: Я слышал, что зачастую он был довольно вспыльчив. Что могло его зацепить?
С.С.: Ну, на меня-то он редко злился. Он расстраивался, если его ученики были недостаточно внимательны, что в целом свойственно старому поколению учителей. Традиционно учителя в Японии не говорили своим ученикам (особенно учидеши), что нужно делать. Они рассчитывали, что те постоянно сохраняют бдительность и могут интуитивно чувствовать, что нужно учителю, что он собирается сделать или что именно ожидается от них в конкретной ситуации. О’Сэнсей действительно был очень темпераментным человеком, т.ч. неудивительно, что он расстраивался, если не видел такого внимания к окружающему. Мне иногда кажется, что, если бы О’Сэнсей не был мастером боевых искусств, он бы стал каким-нибудь религиозным лидером. Это бы вполне подошло ему по характеру. В том числе та форма, которую в итоге получило айкидо, возникла во многом благодаря его глубокой вере. В связи с этим вполне логично, что, когда он выходил в общество, это довольно часто были визиты к разным религиозным группам. Иногда я сопровождал его в таких выходах. Он много рассказывал про айкидо, но совершенно необязательно про айкидо в смысле будо. Мне иногда казалось, что такие дискуссии увлекают его больше, чем занятия на татами. (смеется)
Ф.Н.: А каково было ваше самое первое впечатление от О’Сэнсея?
С.С.: Он поразил меня как очень религиозный человек. Он и выглядел так: длинная белая борода, соответствующее выражение лица, традиционные японские одежды – вот это все… (смеется)
Ф.Н.: Отличалось ли то, как выполнял и показывал технику О’Сэнсей, от того, как это делали другие учителя?
С.С.: Как я уже говорил, О’Сэнсей и был айкидо, поэтому здесь едва ли уместны сравнения. Можно сказать, что О’Сэнсей показывал настоящее айкидо, а все остальные – что-то другое. Для меня есть большая разница в обучении айкидо тогда и сейчас, а может быть – в самом восприятии айкидо в те времена и сегодня. В те времена, если вы говорили об айкидо – вы говорили об О’Сэнсее. Был только один мастер. Сегодня во всем мире есть множество организаций и множество именитых мастеров, поэтому вы можете сравнивать. Во времена О’Сэнсея этого просто не могло случиться.
Ф.Н.: Сугано-сэнсей, большое спасибо вам за ваше время и мысли.
С.С.: Вероятно, они просто не задумывались об этом…
Ф.Н.: Пожалуйста, расскажите нам чуть больше о своих взглядах на обучение. Как мне кажется, практически во всех боевых искусствах и боевых видах спорта – например, каратэ, сумо, дзюдо – такие формы обучения как шиай (поединки), или рандори (свободная практика), или спарринг занимают лишь небольшую часть подготовки. Например, в сумо вместо бесконечных схваток большая часть времени на тренировке занята отработкой определенных базовых элементов, которые затем применяются в бою. Каждое из этих движений служит определенной цели и имеет свою ценность. Почему же тогда айкидо, которое вроде бы развивалось в рамках той же боевой традиции, не использует такие методы подготовки? От начала и до конца занятие по айкидо включает в себя практически исключительно работу над техниками. Почему это так происходит? В чем смысл именно такой тренировки?
С.С.: Основное различие состоит в том, что другие будо включают соревновательный компонент как обязательный элемент обучения, а айкидо – нет. По сути, поединок – это еще один вид тренировки; и если ваш спорт предполагает наличие поединков, то вы и строите свою тренировочную программу соответствующим образом. Но в айкидо нет соревнований, поэтому нет и необходимости в таких методах подготовки. Во многих видах спорта постоянное повторение одних и тех же видов упражнений выполняется в рамках подготовки к соревнованиям. Каратэ, дзюдо и практически все остальные единоборства предполагают наличие таких соревнований и готовят своих учеников соответствующим образом. В айкидо схватка не является целью; мы не пытаемся определить, кто победил, а кто проиграл; не решаем, кто сильнее, а кто слабее. Для нас не существует таких стандартов. Айкидо просто не вписывается ни в одни рамки, которые позволяли бы сравнить его с другими боевыми искусствами по этому принципу.
Ф.Н.: Тот факт, что айкидо является будо, но при этом не содержит возможности оценить свой успех посредством соревновательной практики, может затруднять постановку целей…
С.С.: То, к чему я пытаюсь вас подвести, это что в айкидо сам процесс тренировки – т.е. постоянное повторение техник день за днем – это и есть цель, если хотите. Вы можете пойти еще дальше и сказать, что айкидо – это путь подготовки; не столько способ изучения определенных техник, сколько аскетическая дисциплина. Сам О'Сэнсей говорил, что суть айкидо – это мисоги (аскетические и медитативные практики для очищения тела и духа). Отказ от понимания этой основополагающей характеристики айкидо и попытка сравнивать его с другими будо по общим принципам с неизбежностью приведет к недопониманию. Упрощенное представление о том, что какие-то техники сами по себе могут быть более или менее эффективны – это «соревновательное мышление», которое ведет вас к тому, что вы начинаете видеть айкидо в несвойственном ему свете постоянного сравнения.
Ф.Н.: Если современное айкидо не имеет четко заданных стандартов, а также не включает соревновательную практику, как же определить цели и критерии их достижения в своей практике? Это ведет к тому, что многие практикующие находятся в сомнениях относительно того, зачем же они занимаются. Многим, например, было бы интересно узнать, какие конкретно упражнения позволили тому или иному сэнсею стать настолько сильным. Сегодня в Хомбу Додзе не преподаются техники парной работы с мечом или дзе. Но я полагаю, что вы и другие мастера айкидо вашего поколения их изучали, не так ли?
С.С.: Я не знаю, как правильно это объяснить… О’Сэнсей не преподавал эти техники. Да, он использовал на занятиях меч и дзе, но, как мне кажется, только для того, чтобы пояснить свое айкидо. О’Сэнсей использовал оружие для показательных выступлений и специальных тренировочных сессий, но я ни разу не видел, чтобы он системно преподавал работу с ним. Я был учидеши и учился у О’Сэнсея достаточно продолжительное время. Я был его уке, в т.ч. когда он использовал оружие для показательных выступлений, т.ч. я на себе знаю его стиль работы с ним. Но с т.зр. Хомбу, единственная причина использовать оружие на тренировке – это тот факт, что техники айкидо включают в себя приемы по разоружению вооруженного противника. Поэтому когда вы говорите, что оружие не преподается в Хомбу Додзе, я склонен поправить вас и сказать, что сам О’Сэнсей не преподавал работу с оружием. В Японии есть поговорка «Если вы хотите моти (лепешки из толченого риса) – идите в магазин, где они продаются». Если вы хотите работать с мечом – займитесь кендо или йайдо, если с посохом – выберите дзедо. Это специализированные боевые искусства, и, на мой взгляд, айкидо имеет полное право не включать в себя их элементы.
Разные преподаватели айкидо сегодня обучают разным вещам, их программа основывается на их персональном опыте. Если бы О’Сэнсей считал работу с оружием важной составляющей айкидо, он бы наверняка оставил нам определенные техники или ката для обучения сражению на мечах или дзе, но он так не сделал. Если бы О’Сэнсей считал оружие важной частью айкидо, он бы оставил нам определенные формы, явным образом вытекающие из работы с ним. Но мне кажется, он так не думал и потому не учил таким формам. Некоторые считают, что техники айкидо родились из работы с мечом. Но на мой взгляд, сейчас уже сложно установить причинно-следственную связь и это скорее похоже на дискуссию о яйце и курице. Безусловно, техники айкидо родились в контексте воинской практики, в которой оружие присутствовало неизменно и ежедневно. Но если думать об айкидо только в этом контексте, то вы вскоре обнаружите нарушение логики в других техниках. Например, некоторые виды коши-нагэ, более близкие дзюдо, будет сложновато выполнить, если у вас на поясе висит два меча.
Ф.Н.: А есть у вас какие-то особенно запомнившиеся истории про О’Сэнсея?
С.С.: Наверное, должны быть, да? Но сейчас не вспомню… Я обычно читал ему книги на ночь. Он любил исторические романы. И каждый раз, когда в книге был описан какой-нибудь поединок, он комментировал «Я бы тоже так смог!» или даже «О, я бы сделал это лучше!». (смеется) К сожалению, я сейчас уже не вспомню конкретные названия…
Ф.Н.: Говорил ли О’Сэнсей что-то, что вам было сложно понять?
С.С.: Мне было сложно понимать его, когда для объяснения айкидо он использовал доктрины и идеи Омото, потому что они были довольно расплывчатыми. Наверное, тем, кто лучше знаком с синтоизмом, было бы понятнее. Конечно, все объяснение происходило по-японски, поэтому слова-то я понимал, но его способ выражать свои мысли порой был для меня сложным. Я с трудом следовал за его мыслью и не всегда улавливал связь. Наверное, так же дети не всегда в точности понимают своих родителей, хотя общую мысль, безусловно, улавливают. Кроме того, О’Сэнсей был представителем другого поколения, поэтому и общался он иначе.
Ф.Н.: Я слышал, что зачастую он был довольно вспыльчив. Что могло его зацепить?
С.С.: Ну, на меня-то он редко злился. Он расстраивался, если его ученики были недостаточно внимательны, что в целом свойственно старому поколению учителей. Традиционно учителя в Японии не говорили своим ученикам (особенно учидеши), что нужно делать. Они рассчитывали, что те постоянно сохраняют бдительность и могут интуитивно чувствовать, что нужно учителю, что он собирается сделать или что именно ожидается от них в конкретной ситуации. О’Сэнсей действительно был очень темпераментным человеком, т.ч. неудивительно, что он расстраивался, если не видел такого внимания к окружающему. Мне иногда кажется, что, если бы О’Сэнсей не был мастером боевых искусств, он бы стал каким-нибудь религиозным лидером. Это бы вполне подошло ему по характеру. В том числе та форма, которую в итоге получило айкидо, возникла во многом благодаря его глубокой вере. В связи с этим вполне логично, что, когда он выходил в общество, это довольно часто были визиты к разным религиозным группам. Иногда я сопровождал его в таких выходах. Он много рассказывал про айкидо, но совершенно необязательно про айкидо в смысле будо. Мне иногда казалось, что такие дискуссии увлекают его больше, чем занятия на татами. (смеется)
Ф.Н.: А каково было ваше самое первое впечатление от О’Сэнсея?
С.С.: Он поразил меня как очень религиозный человек. Он и выглядел так: длинная белая борода, соответствующее выражение лица, традиционные японские одежды – вот это все… (смеется)
Ф.Н.: Отличалось ли то, как выполнял и показывал технику О’Сэнсей, от того, как это делали другие учителя?
С.С.: Как я уже говорил, О’Сэнсей и был айкидо, поэтому здесь едва ли уместны сравнения. Можно сказать, что О’Сэнсей показывал настоящее айкидо, а все остальные – что-то другое. Для меня есть большая разница в обучении айкидо тогда и сейчас, а может быть – в самом восприятии айкидо в те времена и сегодня. В те времена, если вы говорили об айкидо – вы говорили об О’Сэнсее. Был только один мастер. Сегодня во всем мире есть множество организаций и множество именитых мастеров, поэтому вы можете сравнивать. Во времена О’Сэнсея этого просто не могло случиться.
Ф.Н.: Сугано-сэнсей, большое спасибо вам за ваше время и мысли.
